– Ну-ка, ну-ка! Интересно, какой сюрпризец нам подготовили на этот раз! – поинтересовался талисман.

Я заглянул в саркофаг, и... внезапно сердце мое перестало биться. В саркофаге лежала Настя. Ее лицо было мертвенно-бледным, а руки были сложены на груди, как у покойницы.

5

Я взволнованно всматривался в такое родное и дорогое мне лицо. Вот маленький шрамик на левой скуле, а вот губы. Даже теперь они сохраняют упрямое выражение. Я искал ее и нашел за замурованной стеной в Безумной Пирамиде. Но жива ли она? Неужели я нашел ее для того, чтобы снова потерять?

– Что ты стоишь, как истукан? Послушай, дышит ли она! – начал распоряжаться талисман.

Я поспешил прильнуть ухом к груди Насти. Сердце не билось. Во всяком случае, я не слышал его ударов. Мне почудилось, что внутри меня что-то оборвалось.

– Не дышит, – сказал я хрипло.

– Эх ты, чайник! – фыркнул талисман. – Разве так проверяют? Приложи ей к ноздрям зеркало.

– У меня нет зеркала.

– Всему приходится учить! Используй меня вместо зеркала! Заодно протри меня тряпочкой, ненавижу чувствовать себя неухоженным.

Я схватил полумесяц и, протерев его, приложил к ноздрям Насти. Я держал талисман у ноздрей и боялся взглянуть на него. «Вдруг там ничего не будет?» – думал я со страхом.

– Да дышит, она дышит! Сопит как паровоз! Убери меня немедленно, а то вдруг у нее насморк! – завопил вдруг талисман.

Взглянув на него, я с облегчением обнаружил крошечное затуманенное пятнышко. Настя дышала, но очень слабо.

Я принялся трясти ее, но девочка не просыпалась.

– Сонные заклятия так не снимаются! – со знанием дела заявил полумесяц.

– А как снимаются?

– Сколько владельцев сменил, а такого олуха впервые встречаю! Тебе в детстве сказки читали? Поцелуй ее, только и всего!

– Поцеловать? – переспросил я.

– Ну да, поцеловать. А что, какие-то проблемы со свежестью дыхания? Забыл пожевать «Орбит»? – язвительно поинтересовался полумесяц.

– Отстань!

– Это еще кто к кому пристает! Я тебя на шею не вешал! – возмутился талисман.

Ощущая, как, должно быть, нелепо я выгляжу, грязный, запыленный, пропахший пометом Гарпий, с застрявшим в волосах многовековым прахом египетских воинов, я неуверенно потянулся губами к Насте.

– Отвернись! – велел я талисману.

– Пожалуйста! – отозвался тот и мигом повернулся на шнурке. – Отвернуться я всегда не против. Я и этой стороной отлично вижу! – хихикнул он.

Я наклонился к лицу девочки и замер, не решаясь прикоснуться к ней губами. Родственник кладенца, висевший у меня на поясе, нетерпеливо заерзал в ножнах.

– Ненавижу слюнявые сцены! Давай, лучше я ее зарублю! – внезапно предложил он.

– Зачем? – испугался я.

Меч смутился.

– Забудем об этом. Я просто так спросил. Вдруг она на тебя нападает или там что, – пробормотал он. У этого маньяка явно чесалось лезвие.

– Горько! – завопил подглядывающий талисман.

Я коснулся своими губами губ девочки и сразу отстранился. Честно говоря, я так психовал, что сам не понял, был ли поцелуй или не было. Меч загототал.

– Разве так целуются? Эх ты, чайник! Давай еще! – велел талисман.

Я снова стал наклоняться, но тут ресницы Насти дрогнули. В следующий миг она открыла глаза и уставилась на меня.

– Кто это? – промурлыкала Настя, сладко потягиваясь.