Я наклонилась и стала изучать надпись.

— Отец старается расшифровать их, — объяснила Сабина. — Поэтому саркофаг и находится здесь. Потом его отправят в какой-нибудь музей.

Я с волнением дотронулась до него.

— Подумайте только… тысячи лет назад люди сделали эти надписи, потом кого-то забальзамировали и положили в саркофаг. Неужели вы не понимаете, ведь это чудо? Как жалко, что здесь нет мумии!

— Ты можешь увидеть их в Британском музее. Мумия напоминает труп, только весь перевязанный.

Я выпрямилась и огляделась. На одной стене висели полки с книгами. Я посмотрела на переплеты. Многие книги были на иностранных языках, неизвестных мне.

— В этой комнате странно себя чувствуешь. Вам не кажется? — спросила я.

— Нет, — покачала головой Сабина. — Ты просто хочешь нас напугать.

— Это из-за темноты, — начал объяснять Хадриан. — Деревья за окном не пропускают света.

— Прислушайтесь, — прошептала я.

— Это ветер, — сказала Сабина недовольно. — Пойдемте отсюда. Нас не должны здесь видеть.

Она успокоилась, лишь закрыв за нами дверь. Но я была не в состоянии забыть ту комнату.

В течение нескольких дней я старалась прочитать все, что могла найти о древнейших обрядах захоронений. Мои друзья стали терять терпение, их раздражало, что я уже не могла говорить ни о чем другом, меня преследовала только эта мысль. Сабине моя болтовня надоела, а Теодосия теперь во всем соглашалась с ней.

Сабина заявила, что ей докучают эти разговоры о мумиях. В них нет ничего особенного, это просто мертвые люди. Она слышала, что если их развернуть и подвергнуть воздействию воздуха, то они сразу же превратятся в пыль. А что интересного в горстке пыли? Из-за чего волноваться?

— В свое время это же были живые люди. Пойдем и еще разок взглянем на саркофаг.

— Нет, — заныла Сабина. — Это мой дом, и если вы пойдете без меня, то нарушите правила приличия.

— Думаю, ты просто боишься идти в ту комнату, — сделала я вывод.

Она с негодованием отрицала это.

Меня все больше захватывала мысль о мумиях, мне хотелось знать, что испытываешь, когда тебя бальзамируют и кладут в саркофаг. Я заставила Хадриана поддержать меня. Мы нашли старые простыни, одну из них разорвали на полоски и, когда направились в дом Гиза на урок музыки, мы с Хадрианом пошли заниматься первыми, а потом отправились в сад, где в летнем домике спрятали простыни и бинты. Взяв их, мы пошли в комнату с саркофагом. Я накинула на голову простыню, предварительно проделав дырки для глаз, а Хадриан стал опутывать меня бинтами. Потом я влезла в саркофаг и улеглась там.

Я была молода и глупа, только это могло послужить мне оправданием. Эта выходка казалась мне чудесной шуткой, волнующим трюком. Я считала себя ужасно храброй и мужественной, потому что лежала в саркофаге, но промелькнула и тень сомнения, что моя наглость может вызвать гнев фараонов. В комнате никого не было.

Казалось, прошло много времени и вот открылась дверь. Послышался голос Сабины: «Зачем ты хочешь опять на него смотреть?» Я поняла, что Хадриан привел девочек в комнату, как мы и договаривались.

И тут они увидели меня. Раздался душераздирающий крик. Я постаралась встать из каменного желоба, в котором к тому же чем-то пахло и было очень холодно. Но это оказалась не самая удачная мысль: Теодосия смертельно испугалась. Увидев, как мертвец поднимается, она закричала.

Я слышала голос Хадриана: «Да это Джудит». Поднявшись, я увидела белое лицо Сабины, оно было цвета моей простыни, а Теодосия рухнула на пол, потеряв сознание.

— Все нормально, Теодосия, — закричала я.