— Мои големы, — безэмоционально ответил я, глядя на фигуру, которая вышла к нам со стороны фабрики. — Рабочие приехали, здание ремонтировать, так что големы будут только мешать и пугать своим видом.

— А… — протянул Рубцов. — Потом как? Ну, когда производство восстановится? Что будете делать с ними?

— Пока не думал, — честно признался я. — Не хочется миру показывать, что у меня есть. А то привлечет ненужное внимание. Штат, который будет работать здесь, тоже пока не должен знать, кто там обитает за сеткой, так что будем ставить бункер прямо на фабрике. Гроза появится, начнутся открываться Котлы, и весь персонал свалит в бункер, пока големы разбираются.

— Не думаете прибегать к помощи гвардии?

— Не знаю, Вань, — я повернулся к начальнику СБ рода и пожал плечами. — Честно, пока не думал. Надо бы всё восстановить и запустить процесс, чтобы деньги начали появляться в казне, а там уже решим, что и как делать.

Первым делом ко мне подошел местный прораб. «Восточный принц» с очень выразительным лицом, острым носом и акцентом. Он поклонился мне, протянул обе руки, чтобы поздороваться, а затем, не сводя взгляда с Кати, затараторил:

— Господин Раскатный, мы осмотрели весь участок, кроме огражденной территории и… смеем вас заверить: все работы будут выполнены в кратчайшие сроки! Всё будет зависеть только от бюджета!

— В смысле?

— У меня больше полусотни работников и парочка резервных бригадиров. Мы можем и трубопровод проложить, и электростанцию заново построить, и…

— Заново строить ничего не понадобится, — сухо заявил я. — Подстанция функционирует как положено, нужно только восстановить пару силовых шин и релейную защиту. С водой все отлично. Основной объем работ внутри фабрики.

— Вы про стены и помещения?

— Все верно. Также нужно восстановить пол, чтобы можно было врезать анкеры для станков.

«Восточный принц» все еще пялился на Распутину, тщательно обрабатывая услышанную информацию. В этот же момент к нам подошел директор фабрики. Смуглый старичок с очень выразительной бородой, ехидным выражением лица, но очень мудрыми глазами.

Он так же, как и «строитель», поклонился и протянул мне руку. Мы коротко поздоровались, и директор заговорил:

— Мы сначала работали на вашу семью, Георгий Игоревич. — Мы отделились от гвардейцев вместе с Катей и направились на фабрику. — Знаете, при вашем отце — жили не тужили!

— Не сомневаюсь, — сухо ответил я. — Был контроль, была армия, была безопасность.

— Именно! — кивнул Всеволод Бобров, так звали директора. — Потом, когда мы услышали про аренду, конечно… удивились. Но работу свою не бросили! Даже несмотря на то, что условия для работы изменились, а затем и вовсе… считайте, на одном голом окладе сидели.

— И как вам поработалось с Пуришкевичами?

— Ой, лучше не спрашивайте, — нахмурился директор. — Я первый месяц, может, еще тешил себя надеждой, что вот-вот и все изменится, но затем… пришла какая-то апатия. Мы даже не могли разорвать договор с фабрикой, чтобы найти новое место для работы. А с вашим отцом…

— Да, знаю, — перебил его я. — Все процветало, вы уже говорили. Смею заверить, — мы перешли ворота в сортировочный цех, — я собираюсь придерживаться методики, близкой к его подходу, но не точь-в-точь. Премии будут только за отличную работу, ну и, разумеется, полный комплекс страховок и отпусков.

Затем я осмотрел оборудование под взором директора и указал на Катю:

— Эта прекрасная сударыня — Екатерина Семеновна Распутина. Моя правая рука и мой заместитель по хозяйственным, организационным и административным делам.