— Раз понял, то поднимайся, — усмехнулся я. — И показывай мне фабрику.

Директор сначала нехотя вышел из кабинета. Но затем он словно почувствовал, как мой «острый» взгляд пробивается через его сальные залежи спины и вот-вот проткнёт насквозь. В общем, он повёл меня по производственным цехам.

Работяги, которые трудились на благо компании и моего рода, не особо были рады его видеть. Но когда видели меня, приветливо улыбались.

В одном из помещений я обратил внимание на оборудование, прикрытое строительной пленкой, и пройти мимо не смог.

— Что это? — я остановился, разглядывая пленку. — Станки какие-то⁈

— Да, — замялся директор. — Импортные, но не рабочие… с сожалением.

Я убрал пленку, посмотрел на практически идеальную технику, покрытую слоем пыли, провёл пальцем по корпусу и сделал небольшую диагностику. Этот пухлый утырок меня обманывал.

— Нерабочее говоришь? — я обернулся и прищурился, глядя на этого толстяка. — Оно просто выключено, вообще-то, — директор опустил голову и ничего на это не сказал. — Ну так, что со станком? А? Может, насадки изношены? Или, может, где ремень порван. Это ведь всё несложно заменить, верно?

В ответ была лишь тишина.

— Ты так и будешь молчать, Лев Николаевич, или что? Я чего-то не понимаю?

Директор поднял голову и побледнел.

— Давайте я… давайте я позову эксперта? Главного механика, он вам сейчас всё и объяснит.

Ну, что я мог тут сказать? Пускай тащит, заодно и посмотрим на этого специалиста. Лев Николаевич достал телефон из кармана и тут же набрал какого-то Борисыча. Я же в это время рассматривал второй станок, который стоял совсем рядом и тоже был прикрыт.

Поломок я не обнаружил.

— Сейчас Борисыч придёт, — доложил мне директор, убирая трубку от лица. — Он вот всё и объяснит!

— О, у тебя новое яблоко, — улыбнулся я, глядя на его телефон. — Дай-ка в руках подержу. А то такой же себе хочу.

Лев Николаевич пожал плечами, но не отказал в такой маленькой просьбе. Ну а я покрутил телефон в руках, установил на него шпионское программное обеспечение и как ни в чём не бывало, вернул его обратно со словами: «каждый год выпускают новую модель, но ничего, кроме камер, не меняется».

Главный механик пришёл к нам через десять минут. Немного помятый мужчина лет сорока, с небритым лицом, задумчиво посмотрел на меня, ну а затем полез к станку. Как полез? Просто посмотрел на него и протянул:

— Оно нерабочее, понимаете?

— Да как мы это узнаем, если оно не включено в сеть? — улыбнулся я. — Давай, вставляй вилку в розетку и будем слушать.

Тот пожал плечами, затем засуетился и всё же исполнил моё требование. Разумеется, станок тут же запустился, и ничего потустороннего в виде шумов и скрипов не было.

Тем не менее, главный механик опять начал бубнить.

— Это всё равно нельзя использовать, оно работает неправильно… лишняя вибрация, что говорит о износе подшипников. Ремень вот-вот порвётся. А оборудование, между прочим, из Франции. Нам даже запчасти не получить. Сами должны знать, там сейчас гражданская война.

Пока этот хрен втирал мне полную дичь, глядя прямо в глаза, в его кармане шуршала Стрелка. Из-за шума мужик даже внимания не обращал на то, что творится вокруг, ну а директор смотрел ему прямо в рот.

Развести меня пытались, утырки.

Я прочитал переписки в телефоне директора, а затем и механика. Директор, если его подозревать в «вранье» по поводу этих станков, был чист. Он реально верил в то, что механик шарит за технику. И скорее всего, так оно и было.

Вот только Борисыч оказался тем ещё гадом. Ремень-то действительно был подрезан на приводах, но подрезал его он сам.