Движущиеся ступеньки эскалатора длиной в добрую половину футбольного поля опускаются вниз. Спуститься туда, в этот черный тоннель.

Дыхание, успокой свое дыхание.

Засунул долларовую банкноту в автомат, который выплюнул ему проездную карточку. Турникет заглотил проездную карточку, выплюнул ее и, щелкнув, раскрылся. Еще один эскалатор, ведущий вниз, пятнадцать футов, двадцать.

Платформа подземки, облицованная красной плиткой. Коричневые будки с информацией. Серые бетонные лавки, на одной сидит пожилая женщина в толстых очках.

Рельсы в неясном желтом свете. Ни одного поезда. Встал в середине платформы.

Ждать.

Пожилая леди в толстых очках смотрела на те же пути.

Ждать.

Фальшивый смех летел сверху вниз по трубе тоннеля из мира наверху. Звук тяжелых шагов. Восторженное завывание – голос девушки.

Давай же, поезд.

На эскалаторе, ведущем к платформе, девушка с огненно-рыжими волосами смеялась над подвыпившим парнем лет двадцати, в перемазанном грязью зеленом дождевике, пытавшимся за ней приударить. Один из двух парней в рокерских куртках, который стоял выше, сказал: «Да даже за пять баксов, парень, я готов на все». А его дружок в черной куртке ругнулся сквозь зубы: «Дерьмо».

Давай же, поезд.

Этому нахальному квартету оставалось пройти до Джона еще пятнадцать – двадцать шагов.

Предупреждающий сигнал вспыхнул на краю платформы.

Воздух завибрировал от отдаленного грохота.

Джон направился налево к дальнему концу платформы.

Крупный мужчина в мятом плаще вышел из-за будки. Его руки в перчатках были пустыми. По его виду можно было подумать, что ему нет дела ни до Джона, стоящего рядом, ни до выскочившего из тоннеля поезда, с визгом тормозящего у платформы.

Зашипели тормоза. Зазвенели звонки.

Прямо перед ним раскрылись двери вагона. Вагон чистый, ярко освещенный. Множество пустых сидений. Несколько пассажиров. Никто не вышел.

Пожилая леди прошаркала в вагон, оставляя за собой запах детской пудры и сырой резины.

Мужчина в перчатках по-прежнему стоял на платформе, с важным видом глядя на свои часы.

– Отстань, чувак, – сказал высокий парень в черной куртке у Джона за спиной. – Спасибо.

Звук поцелуя.

Смех.

Предупредительный звонок.

Дальше по платформе только два вагона, мужчина в перчатках направился к поезду. Быстро, к ближайшему вагону. Три рокерские куртки уже внутри, толкаются, смеются, только трое, глаза девушки с огненно-рыжими волосами, направленные на него, расширяются…

Резкий разворот, молниеносное движение согнутой правой рукой вверх…

Отбивает руку Зеленого плаща. Сверкающая сталь, направленная в него, проходит рядом с глазом Джона, в том месте, где должно было находиться основание черепа, если бы…

Раздаются последние предупреждающие звонки, и двери вагона захлопываются, резиновые края сжимают острие пестика для колки льда.

Поезд уносится прочь, увозя пестик для колки льда в темноту тоннеля.

Разворот, круговое движение, и ладонь ударяет по ребрам Зеленого плаща, который на долю секунды потерял равновесие, когда его смертоносный удар пришелся в поезд, а не в тело.

Зеленый плащ отлетел назад. Правая рука мокрушника нырнула под распахнувшийся зеленый плащ…

Скорее, вперед, сохраняй спокойствие…

Три мгновенных шага Синг-и, и мокрушник уже в пределах досягаемости. Правая рука Джона взлетела вверх. Киллер дернул головой, уклоняясь от удара, в это время левая рука Джона обрушилась вниз…

Схватил мокрушника за запястье, отвел девятимиллиметровое жерло ствола от себя. Правой рукой вывернул державшую пистолет руку киллера, одновременно локтем другой нанес ему удар в грудь.