|
Но зачем он туда забирался? Там не было ничего, что могло бы его заинтересовать. Мокрушник, убивший Клифа Джонсона, не стал бы утруждать себя тем, чтобы без определенной цели рыться в брошенной Джоном машине, – к чему это беспокойство? Особенно когда его ждала «творческая работа». Если он торопился, если у него была всего минута, от силы две, не для того же, чтобы подбросить радиомаячок, который уже был установлен в машине.
Дождь колотил по нейлону альпинистской куртки Джона. Поезда. Бой барабанов сиу. Уезжающая машина скрылась за поворотом. Творческий и профессиональный, всегда сохраняющий хладнокровие, желающий знать наверняка, тренированный и имевший большую практику мокрушник, танцующий поединок, измазанный грязью зеленый плащ, подземка, эскалатор, его удавка – оранжево-зеленый шнур с желтыми полосками напомнил занятия в спецподразделении и Париж, у нас всегда будет Париж… Яркая оранжевая вспышка за деревьями на Парк-вэй. Порыв горячего ветра, зловоние вулканирующего бензина и горящего металла и грохот, волна грохота, поглотившая Джона, затем все стихло.
Глава 47
Похороны – это состояние хрупкого равновесия между вчерашним и завтрашним, короткая передышка, которая должна помочь живущим приспособиться к изменившейся жизни. Этим субботним утром весна наполняла воздух Арлингтонского кладбища. Солнечные лучи блестели на запаянном гробу. Шестеро несущих гроб расстегнули свои пальто: Роджер Аллен, отвечавший в управлении за сбор разведывательной информации; Ричард Вудруфт – его правая рука; Мигель Зелл, штурман, ведущий управление сквозь бурные и мутные политические воды; главный юрисконсульт управления; Кахнайли Сангар – глава спецподразделения по расследованию взрыва в Коркоран-центре, находящегося сейчас в «фазе номер один» расформирования – прикомандированные агенты вернулись обратно в свои конторы, ящики с документами опечатаны; и Джордж Корн, командующий охраной бастионов ЦРУ. «Еще бы одного, чтобы отсчитывать шаг», – подумал Джон Лэнг, наблюдая за этим. Наверное, потому, что никогда нельзя доверять погоде, солдаты почетного караула были одеты в зимнюю форму. Вдова с отсутствующим взглядом, закутанная в толстое шерстяное пальто. Ее дочь, храбро улыбающаяся. Одной рукой девочка держалась за мать. Доктор надавал матери кучу всяких лекарств. Он не знал, что главное лекарство, заключенное во фляжке, лежит в ее сумочке. Другой рукой девочка держала за руку женщину, которую звали Мэри. Эта женщина пришла в их дом поздно ночью, той ужасной ночью, и с ней был мужчина с работы отца. Ребенок должен был успокаивать добермана, открывать входную дверь. Мама должна… спать, объяснила она Мэри, когда впустила их. Мужчина взламывал подвал отца. Они убили папину собаку настоящими пулями, вызвали доктора, который разбудил маму. Ребенок помнил, как Мэри села с ней в ее спальне с белыми стенами, в которой царил идеальный порядок. Мэри держала ее за руку и говорила, что она должна быть очень смелой маленькой девочкой. Они поговорили о снах. По требованию вдовы не было никаких надгробных речей или проповедей. Получив начертанную ее дрожащей рукой подпись, адвокаты с работы мужа занялись завещанием и проверкой финансового состояния и собственности, которой владела семья. На следующее утро после смерти мужа к дому подъехал грузовик, в который погрузили стальные шкафы с документами из их дома. Сержант, командовавший ротой почетного караула, пролаял команду. Солдаты взяли винтовки на изготовку. Несшие гроб установили его на ремни, натянутые поперек могилы. Днем раньше, в пятницу, власти Мэриленда отправили урну с прахом «умершего от сердечного приступа» Филипа Дэвида его тетке в Кливленд. Утром той же пятницы неизвестный мужчина был похоронен в могиле для нищих на вашингтонском муниципальном кладбище. |
