– Вчера вечером кто‑то убил двух людей, Дрезден. Убил, пользуясь магией. Я думаю, это сделал ты. И когда я выясню, как тебе это удалось, и докажу твою причастность, не надейся, что тебе удастся прожить достаточно долго, чтобы успеть наложить эти чары на меня, – Морган замолчал и вытер рукой кровь с разбитого рта.

Теперь настал уже мой черед выпучить глаза. Шестеренки в моей голове отчаянно отказывались цепляться одна за другую, не в силах угнаться за таким поворотом дел. Это, значит, Морган решил, что убийца – я? И, поскольку собственного ума у Моргана небогато, это означает, что Белый Совет считает так же? Вот блин…

Конечно, с узколобой Моргановой точки зрения все выглядело вполне логично. Кто‑то убит чародеем. Я – чародей, уже уличенный в убийстве с помощью магии, хотя то, что это сочли самообороной, и уберегло меня от суровой кары. Вот копы – те всегда проверяют людей, уже преступивших закон, прежде чем искать среди остальных. И, если я правильно понимал положение дел, Морган тоже был своего рода копом.

А также, если я правильно понимал положение дел, меня тоже считали опасным мошенником.

– Да вы шутите, – возмутился я. – Вы что, и правда считаете, что это моих рук дело?

Он злобно ощерился. Впрочем, голос его, когда он заговорил, был полон неколебимой уверенности.

– Не прикидывайся дурачком, Дрезден. Не сомневаюсь, ты представляешься себе великим умником, которому по плечу выдумать что‑то такое, чего нам, замшелому старичью, раскусить не по зубам. Ты заблуждаешься. Мы выясним, как ты это проделал, и докажем, что это проделал именно ты. И когда мы это сделаем, я лично постараюсь, чтобы ты никому и никогда больше не смог причинить вреда.

– Поберегите силы, – сказал я. Мне было трудно, чертовски трудно заставить свой голос звучать так невозмутимо, как мне хотелось. – Я этого не делал. Но я помогаю полиции найти того, кто сделал это на самом деле.

– Полиции? – переспросил Морган и прищурился, будто измеряя глубину моей лжи. – Можно подумать, это дело находится в их юрисдикции. Они тебе не помогут. Даже если ты подстроишь так, что кого‑то осудят по законам смертных, Белый Совет позаботится, чтобы правосудие свершилось, – звездный свет вспыхнул в его глазах фанатичным огнем.

– И все‑таки: послушайте, если вы вдруг выясните что‑нибудь про убийцу, все, что может помочь копам в расследовании, позвоните, ладно?

Морган посмотрел на меня с неприкрытым отвращением.

– Просишь, чтобы мы предупредили тебя, прежде чем сомкнуть кольцо, Дрезден? Ты, конечно, молод, но такой глупости я даже от тебя не ожидал.

Я воздержался от вертевшегося у меня на кончике языка ответа. Морган и так уже был почти вне себя от ярости. Знай бы я, как ему не терпится припаять мне это убийство, я бы ни за что не подливал бы масла в огонь, двинув его по зубам.

Ох, ладно. Я бы, наверное, все равно дал бы ему в морду. Только не так сильно, что ли…

– Спокойной ночи, Морган, – сказал я и снова двинулся прочь, пока не наговорил еще чего‑нибудь лишнего себе на голову.

Он двигался быстрее, чем я ожидал бы от человека его возраста. Его кулак врезался в мою челюсть на скорости приблизительно в тысячу миль в час, и я полетел в грязь как марионетка, которой вдруг разом обрезали все нити. Несколько долгих мгновений я не мог делать ничего, даже дышать. Морган возвышался надо мной великаном.

– Ты у нас под колпаком, Дрезден, – он повернулся и пошел от меня, почти сразу растворившись в ночи. – Мы выясним, что же именно там произошло, – донесся до меня из темноты его голос.

Я не осмелился огрызнуться в ответ. Вместо этого я осторожно ощупал зубы. Убедившись, что все на месте и не шатаются, я встал и на подгибающихся ногах побрел обратно к своему Жучку.