Игрок в покер из Попрыгунчика был никудышный, даже если от этого зависела его жизнь. Он в ужасе смотрел на меня, время от времени протестующе мотая головой.

– Все это очень просто уладить, – произнес Марконе ровным, будничным тоном. – Лоуренс. Покажи мне свое запястье.

– Он брешет, босс, – повторил Попрыгунчик Лоуренс, но голос его дрожал. – Он вам голову дурить пытается.

– Лоуренс, – сказал Марконе голосом терпеливого отца, обращающегося к капризному ребенку.

Попрыгунчик Лоуренс понял, что игра окончена. Я увидел отчаянное решение на его лице прежде, чем он успел пошевелиться.

– Брехло! – взвыл он, вскочил и выхватил руку из‑под стола. Я успел увидеть в его руке револьвер – родной брат‑близнец моему «Спешлу» тридцать восьмого калибра. А потом он открыл огонь.

Несколько событий произошло одновременно. Я поднял руку, сфокусировав всю свою волю на набранном из маленьких, напоминающих средневековые щиты пластинок браслете, и замкнул вокруг себя защитный кокон. Пули с визгом ударили в него и отрикошетировали с фонтаном ослепительно ярких в темном ресторанном зале искр.

Ежик отпрянул в сторону и пригнулся; в руке его неизвестно откуда возник маленький пистолет‑пулемет, «Узи» или что‑то в этом роде.

Хендрикс действовал куда как решительнее. Возможно, он даже не рассуждал, а просто подчинялся рефлексам. Одной рукой он оттолкнул Марконе назад, прикрыв босса от Попрыгунчика Лоуренса своей тушей. Другой рукой он выхватил небольшой полуавтоматический пистолет.

Попрыгунчик Лоуренс повернул голову и увидел Хендрикса и его пистолет. Ударившись в панику, он направил оружие на верзилу‑телохранителя.

Хендрикс открыл огонь, не колеблясь. Трижды хлопнул выстрел, трижды расцвела вспышка пламени на стволе его пистолета. Первые две пули ударили Попрыгунчика в грудь, оттолкнув на пару шагов. Третья попала чуть выше правой брови. Он запрокинул голову и рухнул навзничь.

У Попрыгунчика Лоуренса были темные глаза – как у меня. Я видел их. Голова его повернулась в мою сторону. Я увидел, как он моргнул. А потом взгляд его потух, и он умер.

С минуту я стоял как оглушенный. Как бы я ни обставил свой приход сюда, такого финала я вовсе не желал. Я никого не хотел убивать. Черт, я правда не желал чьей‑либо смерти – ни своей, ни кого угодно другого. Мне сделалось дурно. До сих пор это было своего рода игрой, выпендрежем. Этаким состязанием между мачо, в котором полагалось победить мне. И вдруг это сразу перестало быть игрой, и все, чего я хотел – это выйти отсюда живым.

Мы все стояли, не шевелясь. Первым заговорил Марконе.

– Он был нужен мне живым, – произнес он из‑за спины Хендрикса. – Он мог бы прежде ответить на несколько вопросов.

Хендрикс нахмурился и отошел в сторону.

– Извините, босс.

– Все в порядке, мистер Хендрикс. Предосторожность прежде всего, верно? – Марконе встал, поправил галстук, потом подошел к телу и опустился рядом с ним на колени. Он ощупал тому горло, пульс и покачал головой.

– Лоуренс, Лоуренс… Я мог бы заплатить тебе вдвое больше, чем они тебе предлагали, если бы ты пришел с этим ко мне. Но ты ведь никогда не отличался особым умом, ведь нет? – потом, с лицом, выражавшим не больше эмоций, чем за весь этот вечер, Марконе закатал левый рукав Попрыгунчика Лоуренса и осмотрел его запястье. Он нахмурился и задумчиво упустил ее на пол.

– Похоже, мистер Дрезден, – произнес он, помолчав, – у нас с вами общий враг, – он повернулся и уставил в меня свой взгляд. – Кто он?

Я покачал головой.

– Не знаю. Если бы знал, меня бы здесь не было. Я думал, может, это были вы.