Предводитель смотрел вниз не шевелясь.

— Он рассказал мне о вас, Конан из Киммерии… или я могу обратиться к вам как к капитану Амре из Красного Братства? Если Кроталус и потопил вашу команду, похвально, потому что пираты-головорезы причиняют бесконечные неприятности на границе нашей империи и мешают торговле.

— Так он даже сказал, что это он вызвал дьявольский ветер, который пригнал нас сюда?

Конан понимал, что вождь клана не собирается приказать убить его прямо на месте, пока не получит подтверждение, что Конан и есть Амра. Киммериец же хотел попробовать заручиться уважением вождя.

— Он сказал вам, что он к тому же слуга и доверенное лицо Императора Турана? Что до встречи со мной он грабил гирканийское побережье?

— Что до волшебного ветра, — ответил Анталла, обращаясь как к толпе зрителей, так и к Конану, — он не причинил вреда городу, так почему же я должен считать его создателя своим врагом? Знай, пират, это — Гиркания! Испокон веков она зовется землей демонов и колдунов. Здесь колдовство не считают пороком. Совсем наоборот, оно достойно восхищения и уважения. — Нагнувшись, предводитель показал одну вещицу, которую Конан тут же узнал, — арфу Дагона. Потом Анталла поднял волшебную арфу над головой. — Вот инструмент, с помощью которого Кроталус вызвал ветер, как он сказал мне. Еще он сказал, что может управлять этой вещью и использовать ее нам во благо, как залог своей доброй воли. — Анталла убрал арфу, даже не пытаясь побренчать на ней или взять хоть один аккорд для толпы. — И разве связанное с Аграпуром прошлое нашего гостя таит в себе больше преступлений против Гиркании, чем прошлое пиратов Красного Братства, чьи корабли нападают на наши порты и торговые суда, прячась под туранским флагом? — продолжал Анталла. — Не так давно мне рассказывали, что в твоем порту правит наместник Туранской империи.

— Это все в прошлом, — быстро ответил Конан. — После того как я убил капитана Кналфа, мы — Красное Братство — снова совершаем беспристрастные рейды — то есть охраняем и защищаем иностранные корабли самым справедливым образом, содействуя развитию торговли на Вилайете.

— Так вы вернулись к бесцельному пиратству, — заметил предводитель. — Ты говоришь, Кналф мертв… но тебе не приходило в голову, капитан Амра, что ты уже убил слишком многих? — На лице кочевника появилась неприятная улыбка, в то время как всадники стали незаметно придвигаться к Конану с обеих сторон. — Я слышал о твоей сладкоречивой пиратской двуличности. Если бы я был на твоем месте, я бы помолчал о своих подвигах, так как человеку перед смертью приличествует раскаяться за неправедно проведенную жизнь.

Когда Анталла только начинал разговор с Конаном, несколько всадников-офицеров, спешившись, вскарабкались на борт разбитого корабля и стали изучать его содержимое. Теперь, когда они шли назад, Конану бросились в глаза их кривые ноги. С торжественными от удивления лицами они доложили своему вождю о том, что увидели. Анталла перегнулся через перила, слушая их, потом широко улыбнулся и обратился к тем, кто стоял поблизости:

— В самом деле, это будет самый богатый день для Гиркании и для нашего клана. Я приказываю моим воинам встать на охрану корабля и его следа, а того, кто провинится и окажется уличен в краже, привяжут к хвосту дикой лошади. Теперь же вернемся в город, где сможем отпраздновать ваш приезд.

На балконе, в относительном уединении, вождь Анталла, повернувшись к Кроталусу, заговорил довольно резко:

— Ты, колдун из Кешана, обещал мне, что отречешься от наших врагов, как от туранцев, так и от пиратов, и используешь все свое умение, чтобы принести пользу Гиркании?

— Да, я так обещал, — подтвердил Кроталус, едва согнув шею и чуть склонив лысую голову в сторону вождя.