— Как только войско французов двинется в направлении Италии, а мы не закричим об этом, призывая других на помощь — сразу станет ясно, что вы, Ваше Высочество, вступили в союз с Францией. Борджиа отменят свадьбу сразу же и объявят вас своим личным врагом. Чезаре начнёт собирать войска и сколачивать союз против Франции и… узурпатора Милана.

— Армию Франции ему не одолеть даже при поддержке Флоренции и Неаполя. Герцог Феррары и Модены не станет воевать против того, кто женат на его дочери, теперь герцогине Миланской. Венеция тоже не выступит против Франции. Генуя… там сейчас правим мы, Сфорца. Больше значимых сил в Италии нет.

— Мантуя и Сиена.

— Герцога Мантуи можно убедить не вмешиваться, а потом… пусть король Франции решает, что с ним делать. То же и с Сиеной. Пандольфо Петруччи хочет полной власти и занят лишь её достижением. Ему не до грызни за Неаполь и прочее, если к нему не полезут.

Лиджио смотрел то в пол, то в сторону окна, то изучал безмолвных, будто статуи, охранников. В словах Лодовико имелся смысл, но вместе с тем присутствовал немалый риск. Ставить всё на Францию и расположение её короля опасно. Но раз герцог, ему покровительствующий, решил сделать именно так… Что ж, этот план мог сработать, а значит возражать против этого аргументированно он не станет. Более того, посоветует, что сделать, дабы потянуть время.

— Отправьте вдову вашего племянника к отцу и деду. Вместе с детьми.

— Это может быть опасно, — раздался голос того, кто не просто не принимал участия в разговоре до сего момента, но даже не проявлял своё присутствие. А теперь появился… из замаскированной дверцы в стене. — Изабелла Неаполитанская слишком сильно связана с вашим таким ценным и полезным инженером, архитектором, оружейником и даже живописцем. С Леонардо да Винчи. И это не слухи, но истина.

Лодовико лишь ухмыльнулся. Для него не было секретом, что ныне покойный Джан Галеаццо получал от супруги то, что и заслуживал — отсутствие верности. Оно и неудивительно, учитывая то, что сам покойный герцог Милана сношал всё и всех юного возраста и смазливой внешности, ведя счёт любовникам и любовницам даже не на десятки. И совершенно не интересовался супругой, нанося визиты в её спальню хорошо если пару раз в месяц. Потому оставался вопрос, имеют ли дели Изабеллы Неаполитанской хоть какое-то право на корону Милана.

— Всегда ты появляешься посреди разговора, Стидда, — поморщился правитель Милана. — Слушаешь, слушаешь… и возникаешь.

— Я появляюсь в нужное время, Ваше Высочество. Это самое главное. Если решите отослать Изабеллу к её родственникам, ваш инженер, архитектор и иных дел мастер может последовать следом. Потому…

— Ты слышал слова Томазо, Антонио. Изабелла тут вредна, опасна для меня.

— Тогда отправьте её… в Рим. Временно. И скажите об этом Леонардо да Винчи. Временная необходимость, но не постоянное изгнание. Если, конечно, он вам ещё нужен.

— Нужен! — отрезал Лодовико Сфорца. — Его замыслы по созданию боевых машин и улучшенные мортиры, архитектурные знания для улучшения укреплений Милана. Он нужен и важен.

— Тогда поговорите с ним.

Сфорца не стал отказываться от разумного совета. Но не одной этой проблемой. Вспомнилось, что де Лиджио рассказал лишь о плохом, а вот до хорошего пока так и не добрался. Пришлось ему напомнить… точнее намекнуть, чтобы тот продолжал. И советник герцога Миланского охотно перешёл к более приятной части доклада. Усиление войска, отсутствие проблем с вооружением и амуницией, пополнение казны. Всё шло хорошо, напоминая о том, что в герцогстве царит если и не рай на земле, то неплохой достаток и недовольства вассалов ожидать не приходится.