Со стороны Спиро донесся поток приглушенных греческих слов.

Пападопулос выронил телефонную трубку и выбежал на террасу к парапету:

– Макс! Во имя дьявола, что происходит?

Макс оторвал взгляд от Адони и нерешительно откашлялся.

– По-моему, я знаю, – дрожащим голосом выговорила я. – Когда я была на яхте, там пахло газом... Это ведь так просто – оставить газ на камбузе открытым... по ошибке... а потом он скапливается под палубой, и вы ничего не замечаете, но как только включите мотор – все взлетает на воздух. Я... я как-то видела такое на Норфолкских озерах.

– Спиро говорит что-то про газ. – Инспектор вытер лицо. – Господи, ну и ночка. Боже мой. Полагаю, наверное... А он включал плиту?

– По пути туда – нет. Во всяком случае, вряд ли: он бы заметил запах, когда вынимал свертки из-под палубы, если бы газ действительно шел очень сильно. Нет, должно быть, это произошло на пути домой. Когда я сама брала сверток, пахло совсем слабо. Ты нашел его, Адони?

– Да.

– Ты раздобыл сверток? – Внимание инспектора резко переключилось. – Ты это и собирался нам сказать, да? Что там, радиодетали?

– Нет, инспектор Пападопулос. Это порция фальшивых денег. Часть груза в семьсот албанских леков, которые он должен был отвезти туда сегодня ночью. Я ухитрилась стащить один сверток и спрятать его в эллинге, прежде... прежде чем он поймал меня. Вот куда ходил Адони, я посылала его забрать сверток. – И я добавила: – Думаю, вы понимаете, что этот... несчастный случай... уберег всех от кучи проблем. Я имею в виду, если бы грекам пришлось его расстрелять...

Я не докончила фразы. Макс и Адони рядом со мной стояли тихо-тихо.

Инспектор несколько секунд мерил нас взглядом, а затем кивнул:

– Возможно, вы правы. Ладно, мисс Уоринг, я вернусь к вам через пару минут и с радостью выслушаю все, что вы мне расскажете. Ты не потерял сверток, юный Адони? Отлично. Тогда отнеси его наверх, хорошо? А теперь нам надо бы спуститься вниз и посмотреть, не осталось ли там чего-нибудь интересного. Ты еще стоишь на ногах, Петрос?

Оба полицейских скрылись внизу на тропе.

Снова наступило молчание. Все повернулись и словно зачарованные уставились на Адони. Он открыто встретил наши взгляды и улыбнулся. До чего же он был красив!

– Это ты. Ты... – благоговейным шепотом протянула Миранда и опустилась на землю возле него, прижимая его руку к щеке и подняв к нему сияющее и полное обожания лицо.

Он поглядел на нее и произнес по-гречески какую-то фразу, тихо и нежно. Услышав ее, Макс сдавленно втянул в грудь воздух, а потом подошел ко мне, обнял и поцеловал.

Сэр Джулиан ждал нас на террасе. Мы могли не бояться, что он как-то прокомментирует то, что произошло только что между его сыном и мной. Актер нежился в теплой ванне восторга собой.

– Лучшее представление в моей жизни, – самодовольно заявил он.

– Несомненно. Меня оно, во всяком случае, обмануло. А ты знал, что он не пьян? – спросила я Макса.

– Разумеется. Был не вполне уверен, что он задумал, но надеялся, это сможет как-то изменить ситуацию. Что и случилось, хотя не совсем. Ты мазила, отец.

– Жалко было переводить понапрасну отличное виски. Это сбило мне прицел, – сказал сэр Джулиан. – Тем не менее в стакане еще осталось довольно, чтобы Спиро отключился. Я заново перевязал бедного ребенка и уложил на диван. Боюсь, как рассветет, придется опять ехать в больницу. Ах да, еще я позвонил вашей сестре, Люси, и уверил ее, что все хорошо. Верно они говорят: та еще выдалась ночка.

– И до сих пор не закончилась, черт возьми, – отозвался Макс слегка мрачно. – Не успокоюсь, пока не выслушаю рассказ Люси.