Но юноша, должно быть, слышал сверху стрельбу и шум, а теперь топот Годфри предупредил его об опасности. Он остановился. Вот только что он стоял на тропе, весь вытянувшись и подняв голову, а в следующую секунду уже растаял в тени между деревьями. Годфри, не ведая о присутствии врага и ничего не боясь, бежал прямо на него.

Рядом со мной 1ромко ахнула Миранда. Пападопулос изо всех сил изгибал шею, чтобы разглядеть, что происходит. Макс резко остановился на верхней ступеньке лестницы.

Годфри завернул за угол и помчался вниз мимо места, где затаился Адони.

Мимо... вниз... и скрылся из виду за стеной лаймовых деревьев.

Миранда пронзительно закричала.

– Он дал ему уйти... – сам не веря в случившееся, произнес Пападопулос.

– У него улики, за которыми я его послала, – торопливо сказала я. – Он должен был позаботиться, чтобы с ними ничего не случилось.

– Он трус! – страстно воскликнула Миранда и помчалась вниз по лестнице.

Секунду спустя Адони вынырнул из-под деревьев. Я не видела, нес ли он сверток с собой, но он поднимался по склону очень быстро. Макс вновь начал спускаться, хотя попытка догнать беглеца явно запоздала. Миранда с разбегу проскочила мимо него и, первой встретив Адони, яростно замолотила кулаками по его груди.

– Трус! Трус! Трус! Испугаться этой грязной свиньи! Позволить ему уйти после того, что он сделал с твоим братом? Трус! Баба! Я плюю на тебя, плюю! Будь я мужчиной, я бы съела его сердце!

С последними словами она попыталась рвануться мимо Адони, но тот одной рукой поймал и удержал ее, почти с рассеянной легкостью прижимая рыдающую девушку к себе, и одновременно шагнул навстречу Максу, свободной рукой преградив ему путь.

Когда я примчалась по лестнице вниз, где они стояли, то услышала сквозь задыхающиеся всхлипы и проклятия Миранды, как Адони говорит быстрым и тихим шепотом:

– Нет. Нет, Макс. Жди. Жди и смотри.

Там, где еще минуту назад разверзался ад, теперь воцарилась мертвая тишина. Макс после слов юноши застыл на месте. Эти трое напоминали какую-то скульптурную композицию: двое мужчин, глядящих друг другу в глаза (причем Адони загораживал Максу дорогу и в звездном сиянии казался вылитым архангелом Михаилом, преградившим вход во врата рая), и девушка, бессильно прильнувшая в слезах к плечу Адони. Телефон уже некоторое время назад перестал звонить. Пападопулос побежал в комнату, и было слышно, как он настойчиво что-то кричит в трубку. Сэр Джулиан, наверное, пошел к Спиро. Констебль начал спускаться к нам, но медленно – из-за раны и потому, что, со всей очевидностью, было уже слишком поздно...

Ветер улегся. Стояла глубокая предрассветная тишина. Воздух словно замер, и нам все прекрасно было слышно: стук двери эллинга и быстрый топот бегущих ног по деревянной платформе. Пауза, когда Годфри добрался до «Алистера» и торопливо срывал швартовы. Он мог рвануть со всей скоростью прямо от конца причала...

Внезапный рокот мотора прозвучал громко, как автоматная очередь. Раздалось короткое нарастающее крещендо – «Алистер» рванулся вперед, навстречу открытому морю и свободе.

Потом звук вдруг захлебнулся, задрожал и увенчался оглушительным взрывом. Над морем взметнулся столб пламени. Яхта разлетелась на куски. Даже нас едва не сбила с ног взрывная волна. Огненные языки вспыхнули, зависли над водой и исчезли.

Эхо взрыва, постепенно затихая, носилось меж скал, пока не утихло совсем.

– Что случилось? Что случилось? – твердил сэр Джулиан.