Вместе с ней в комнату проскользнула небольшая серая полосатая кошка и стала бесшумно рыскать по ковру, с интересом осваивая незнакомую территорию.

— Это моя подруга Миньонетта, — представила ее Летти и робко улыбнулась Камилле. — Я принесла тебе немного горячего чая с мятой. Он подкрепит твои силы; это как раз то, что нужно после долгого путешествия.

Она поставила поднос на столик, стоявший у огня, и только в этот момент Камилла заметила, что правая рука тети неестественно скрючена. Длинный рукав, сужавшийся у запястья, до некоторой степени скрывал увечье: оно сказывалось только в том, что Летти не могла выпрямить руку.

— Дочь моей маленькой сестрички Алтеи, — промурлыкала она и повернулась, чтобы посмотреть на Камиллу. В то время как все в Летти Джадд было каким-то сереньким, на лице выделялись темно-карие глаза, глубокие и выразительные, окаймленные длинными ресницами, такими же черными и густыми, как у Камиллы. — Ты так на нее похожа. Даже волосы на лбу образуют такой же черный треугольник. И легкая походка. Извини, я не должна встречать тебя плачем.

Она села в обтянутое шелком кресло, которое Камилла подвинула к камину, и сложила руки на коленях так, что положение обеих выглядело естественным. От тепла камина ее прекрасная белая кожа немного разрумянилась, но, когда она протянула левую руку поближе к огню, Камилла заметила, что руки тети Летти странным образом не соответствовали ее фигуре. Узкие в кости, они не были хрупкими, а свидетельствовали о крепости и силе мускулов; казалось, их загорелая веснушчатая кожа впитала в себя все солнце прежних дней, оставаясь незащищенной.

Под нежным взглядом Летти таяла обида, нанесенная Камилле более чем холодным приемом. Она окончательно отогрелась, терпкий аромат чая вселял в нее бодрость. Камилла тоже села, и Летти налила ей полную чашку, ловко действуя скрюченной рукой. Полосатая кошка подошла к своей хозяйке и, запрокинув голову, выжидательно посмотрела на нее.

— Не сейчас, дорогая, — обратилась к ней Летти. — Мы зашли сюда всего на минутку. — Она улыбнулась Камилле так, словно извинялась за дурные манеры ребенка. — Миньонетта очень любит настои из трав. Мы с ней каждый день после обеда выпиваем по блюдечку того или иного настоя. — Она протянула Камилле чашку с блюдцем. — Угощайся. И добавь в него немного клеверного меда. Это придаст тебе храбрости и сил.

Камилла положила в чашку ложечку золотистого меда и с благодарностью отпила глоток.

— Как себя чувствует дедушка? Когда я смогу его повидать?

При этих словах долго сдерживаемые слезы хлынули из глаз Летти; она достала из рукава носовой платок, распространяя вокруг запах лаванды

— Сегодня он очень слаб. Гортензия не позволяет мне навестить папу — боится, что я его расстрою. — Ее черные глаза смотрели на Камиллу с мольбой.

— В чем дело, тетя Летти? Если я могу чем-нибудь помочь…

Летти покачала головой.

— Нет, нет… ничем. То есть сейчас ты ничем не поможешь. — Манера ее поведения становилась все более возбужденной, она нервно сжимала и разжимала пальцы. — Ты должна поверить: это случилось не по моей вине… поверь, я не хотела…

Она довела себя до такого состояния, что Камилла опустилась на стоявшую рядом бархатную оттоманку и сжала маленькую обветренную руку, ощутив жилистую силу ее пальцев. Покровительственное отношение к тете Летти возникло у нее естественно и непроизвольно. Камилла прониклась сочувствием к этой хрупкой, по-своему гордой женщине и вложила в рукопожатие силу своей молодости и возвращавшейся к ней храбрости. Тетя с надеждой смотрела ей в глаза.

— Может быть, ты приехала вовремя. Я думаю, папа о многом сожалеет.