|
Реальненько. — У нас двое раненых. И два ствола. Небезнадежно, Пророк. Я уверен, помощь от ученых из Бункера скоро прибудет. Я перехватил восторженный взгляд Стрекозы. Вот только не сейчас, юная леди. А Пророк поглядел на меня без восторга. Скорее, со спокойным сожалением. Мы оба понимали: никто на самом деле не знает, когда она прибудет. — Мне не хочется убивать людей. Но я тебе постараюсь помочь, Тим. — Три ствола! — звонко сказала Стрекоза, протягивая руку за «макаровым». — Нет. — Я всё равно не уйду. А так хоть ствол будет. И опять: мы оба понимали, что у меня уже просто нет времени убалтывать ее. А отправлять в нокаут по второму разу было бы несколько неэффективно: в таком состоянии юные леди плохо бегают от бандитов. Какая девчонка! Эх… Отдаю ей пистолет. С матраса, где лежит Клещ, доносится болезненный кашель. И просьба. — Ной, зацепи меня за плечо, старая рухлядь. Ты в курсе, что стал похож на мебель, которую выбросили на помойку? А ты за другое плечо, Тим. Ну, живее, радиоактивное мясо. Просто вытащите меня наружу, и у вас будет порядочный снайпер… А? Молчать, Пророк… Лучше я их убью, чем ты, с твоей дурацкой любовью. Тащите… давай, сынок, напряги мослы. Мы уже волочим Клеща к ближайшей пробоине, он плюется кровью и бурчит: — Ноги, мать вашу, не ходят… Ладно… беготни вроде не предвидится… Когда Клещ лег на огневую позицию, у него едва открывались глаза, а руки висели, как плети. Много он тут настреляет, болезный… Я устраиваюсь неподалеку, у большой пробоины в борту корабля. Рядом со мной — Стрекоза. Улыбаюсь ей ободряюще. А что еще-то можно сделать? Сказать: «Не боись»? Так она и так не особо. Стрекоза в ответ улыбается мне ободряюще. Пророк затихает где-то наверху, в кормовой надстройке. Ну, где они? Ночь на дворе. Ни зги не видно. Вот бы мне «Тавор» сейчас. Каждую бы кочку из его оптики… Та-тах! Та-тах! Та-та-тах! Всё, ребята, пипец. Начался наш последний и решительный… Вспышки — в двух сотнях метров, не дальше. Выцеливаю их, но не тороплюсь стрелять. Всего моего боезапаса хватит на минуту-другую серьезного боя. А потом — Гитлер капут! Так что не будем торопиться. Где-то наверху одиноко тявкает карабин Пророка. И сразу после этого слышится гром его шагов: хромоножка двинулся ко второй огневой позиции. Правильно, мужик. Пули взвизгивают, пробивая металлическую шкуру «Скадовска». Слева от меня коротко рыкает «Кабан». Ну, Клещу-то в его прицел куда виднее, кто к нам подобрался… Вдруг в отдалении слышится знакомое: «даг»! Сердце пропускает удар. В краткий миг пролетает мысль: «Все пропало! Теперь шансов нет». Снаряд гаусс-пушки рвет борт «Скадовска», как консервную банку. Грохот такой, что уши закладывает. Вижу, как взрывная волна отшвыривает Клеша. Темный сталкер лежит неподвижно, приложившись затылком к шпангоуту. «Жив?!» — ору я ему. «…мать», — доносится в ответ. Зашевелился, слава Богу… тянется к «Кабану». Трюм наполняется облаками мельчайшей ржавой взвеси, потревоженной взрывом. Стрекоза кашляет. «Ты как там, жива?» — «Что со мной сделается…» Наверху Пророк дважды стреляет по бандитам. |
