|
Но мы не роптали, а только радовались — потому что это была настоящая наука. Впрочем, я отогнал и науку и это «мы», ведь это вело к не очень приятным воспоминаниям этого месяца. Интересно, как прожил Мушкет эти годы? Как он попал сюда? Зачем человек соглашается валяться в грязи, имея приличную специальность и диплом? Что там у него было — личное несчастье? Его купили большими деньгами? Кстати, он был, кажется, из Киева… Нет, не помню. Никогда не думал, что у меня в однокурсниках (вернее, он был на два курса младше), окажется настоящий сталкер. Судя по всему, это ему даже нравится. Вот он катает спичку во рту, будто ковбой — сигарету. Откуда только они спички берут, в наше время ведь повсюду зажигалки. Семеро лежали в небольшой котловине, семеро человек слушали, как свистят поверху пули. Длиться, по всей видимости, это могло бесконечно — пока у неизвестных с той стороны не кончатся патроны. Здесь у всех нервы были крепкие. Итак, нас было семеро, причём большинство — кроме проводника — я знал много лет. С тремя я дружил в университете, хотя мы учились на разных факультетах и курсах. Если из нашего пейзажа вычесть стволы и каких-то невидимых бандитов на заднем плане, это можно было бы назвать выездной семинар учёных среднего возраста. Я любил тогда на такие ездить — правда, возраст был иной и называлось это «школа молодых учёных». Томность пейзажа нарушала ещё одна деталь — в нашей ложбине лежал поросший мочалой скелет. Человек, видать, был немолодой, все зубы у него были с изъянами, впрочем, стальных было больше, чем костяных. Когда мы запрыгнули сюда, я было отшатнулся, но Мушкет мне сказал: — Не бойся, я его уже не в первый раз вижу. Он товарищ смирный, не обидит. Судя по виду, я подумал, что он один из тех, кто пришли сюда первыми, но Мушкет возразил: — Нет, тех, кто пришёл сюда первыми, я хорошо помню. Я ведь помню, как они грузились — весёлые такие, один мне рукой помахал. Я ещё мальчишкой был, провожал отца. Отец тоже с первой партией ехал. Нет, тогда, при коммунистах, порядок был, человека бы не бросили. Всё жестоко было, конечно, признаю, но и всё справедливо — приняли по описи и сдали по описи. А этот из поздних, но дело своё знает. Тропу караулит… Да, школа пожилых учёных выходила своеобразная. Насчёт проводника я был не уверен, но остальные были точно с высшим образованием. Нас было семеро, и я знал, в чём проблема — учёным не рекомендовалось самим ходить в маршруты. Это было дело сталкеров, вольных бомжей с их кислым утробным запахом, короткоживущих охотников и проводников. Учёные обладали гигантским самомнением, они относились к сталкерам как относились к туземцам английские колонизаторы. Вышел расфуфыренный, в шортах и пробковом шлеме: «Ну-ка, несите, что нашли за ночь!». А мы пошли сами, по специальному маршруту, маршруту явно не согласованному. Это зачем-то было нужно моему другу, и моё слово тут было «номер сорок». Меня спасли, вытащили из неприятной ситуации, заперли здесь, и что дальше мне делать — непонятно. Я и не возникал, что возникать, когда ты лежишь в теньке под берёзами, у нас семь стволов, а по нам лупят какие-то идиоты, не попадая ничуть. |
