Когда серьезные донельзя мужчины расположились в мягких креслах друг против друга, генерал Малишевский снял свои тяжелые очки. Его лицо сразу же сделалось беззащитным. Только сейчас Николай Васильевич Судаков заметил, как сильно сдал его старинный приятель.

– Я тебе не сказал самого главного, Николай.

– По-моему ты уже мне столько гадостей наговорил за каких-то десять минут, что у меня майка прилипла к спине, и задница стала мокрой.

– У меня самого задница мокрая. Судаков нервно хохотнул.

– Слушай, Николай. То, что поезд потерпел катастрофу – сущая херня. Это нам удалось бы замять и без особых усилий. В конце концов с контейнерами ничего не могло случиться при любой катастрофе.

– Так что же? – лицо генерала Судакова, разгоряченное от выпитого коньяка, сделалось пепельным, под цвет его шевелюры.

– Я тебе показал только одну бумажку, а их две.

– Ну говори, что ты тянешь, нервы мотаешь?

– Груз пропал.

Губы Судакова судорожно дернулись, из его горла вырвался хрип, а затем страшный мат. Но произносил он эти гнусные слова не своим голосом, а каким-то свистящим шепотом, словно все его великолепные протезы разом выпали изо рта.

– Этого не может быть!

– Не может?

– Не может, – замахал головой генерал Судаков.

– Так вот, посмотри, – и раскрыв кожаную папку, генерал Малишевский положил на низкий столик половинку листа с расшифровкой секретной телеграммы. – Чеботарев поднял на ноги всех, обыскали все, перелопатили весь снег, разобрали бревна.

– А что с охраной?

– Пятеро мертвы, один в реанимации.

– Почему так мало охраны приставил?

– Хотел перевезти груз незаметно, – сообщил генерал Малишевский.

– Какая безалаберность!

– При чем тут безалаберность? Сто раз перевозили именно так. А ты что, хотел, чтобы я его вез с мигалками, с ревом сирен? Чтобы я охранял груз, как президента?

– Если люди Президента об этом узнают, с нас шкуру сдерут.

– Две шкуры, – подняв правую руку, пробормотал генерал Малишевский.

– Сначала твою, – выдохнул генерал Судаков, – затем мою. А может быть и наоборот – сначала твою, потом мою.

– Будут драть с нас обоих, ведь подобного ЧП не случалось уже лет двенадцать. Помнишь, до восемьдесят третьего, перевозили химическое оружие на самолетах?

– Да, помню, я тогда был еще полковником, да и ты тоже. Никто не думал, что самолет с курса собьется.

– Помнишь, как тогда влетело? Сколько людей ушло в отставку. Две недели тайгу ковыряли, никто из генералов тогда на посту не удержался, всех в отставку отправили, а двоих – под суд. Слава Богу, груз тогда нашли, в какой-то расщелине два сраных ящика застряло.

– Но ведь нашли не сразу, а весной, когда начало таять. И нашел то ли пастух, то ли охотник какой-то. Но нашли же! Может, и сейчас найдем?

– Нет. Охрана убита, груз похищен.

– Шесть ящиков! – выдохнул Судаков. – Это по три контейнера в каждом!

– Умножать умею, – сказал Малишевский. – А одного контейнера достаточно, чтобы вся Москва.., чтобы десять миллионов на тот свет отправить.

Крупный пот катился по лицу генерала Судакова. Но Николай Васильевич даже не вытирал его. Бутылка дрожала в его сильной руке, отбивая донышком замысловатую дробь о крышку стола. Рюмка на тонкой ножке жалобно звенела.

– Да поставь ты бутылку, расплескаешь коньяк.

– Что будем делать? – генерал Судаков понемногу начал приходить в себя.