— Значит, вы против небоскребов? Здание из стекла и бетона вам уродливо? А вы за границей были когда-нибудь? В Чикаго, Дубае или Нью-Йорке?

— В Нью-Йорке была.

— И чем вам плохи нью-йоркские небоскребы? Весь мир Манхэттеном восхищается! А мое здание будет не хуже. И через двадцать лет, может, их будет целая улица. Киев станет как Манхэттен, будет привлекать туристов!

— Но какой ценой!

— Да, война, противостояние, народ не хочет. А в Нью-Йорке было то же самое, и застройщики, несущие в мир новое и непривычное, — победили. Ничего, привыкнете! Вы ведь как насекомые, ко всему привыкаете. Вам улицы переименовывают, памятники сносят — вы привыкаете.

Вера вздохнула. Бесполезный разговор…

— Вы забыли сказать, что нам кризисы устраивают, дурацкие законы принимают, избивают и сажают, повсеместно закрывают продуктовые магазины и открывают банки. Или бутики, где ни один нормальный человек ничего себе не купит. И мы привыкаем. Да? Вы там у себя, на Олимпе, от количества денег просто больны. Вас лечить надо.

— Ага! Так вы против богатых?! Отлично! Вот куда мы зашли в нашем разговоре. Но мы, богатые люди, нужны, вам без нас не обойтись! Думаете, мы жестоки? Думаете, вы, умные да милосердные, смогли бы управлять страной?! Да вас тут же растерзают свои же. Милосердие и всякая там благотворительность — чушь. В природе их нет, а мы — часть природы. И вообще: где бы вы были, если бы несколько человек в стране вами не управляли? Если бы не сделали все, как надо? Не спорю, имеются издержки, так сказать, жертвы, но без них не бывает. А если бы не мы, люди с деньгами, воцарился бы хаос! Вам кажется, что олигархи — зло, но вы даже не представляете, что бы произошло без нас. Все катастрофы, войны и несчастья вам показались бы мелочью!

— Ну и зачем вы мне это говорите? Да еще с таким пафосом, будто вас на видеокамеру снимают. Хотите сочувствия, что вас никто не понимает? Не дождетесь.

— Хочу, чтобы вы не играли в благородство! И объясняю устройство нашего мира. Не будьте брезгливой, вам же нужны деньги, я знаю!

— Это будут грязные деньги, мне такие не нужны.

— Ах, так…

— Да, так. И я не против богатых. Я против таких, как вы. Потому что в погоне за своими интересами вы, сильные мира сего, совершенно забыли: слабых нужно задабривать. Слабых мира сего лучше не сердить — их очень много. Догадываетесь, на что я намекаю? Нужно идти им на уступки, что-то им давать. Да, гастрономы. И да, свои шопинг-моллы строить не в центре, а за окружной дорогой!

— Ну хорошо, я постараюсь в парламенте такой закон…

Вера не дослушала, открыла дверцу автомобиля и встала.

— Я даю вам немного времени! — крикнул ей вслед Чернобаев. — Вы еще можете передумать.

Она захлопнула дверь, развернулась и пошла в клинику.

12 В ОДИНОЧКУ ПРОТИВ ВСЕХ

В день убийства. 3 декабря.

Несколько дней назад синеглазая женщина прикоснулась к его руке, и с того момента Виталий чувствовал себя иначе. Постепенно что-то менялось. Странно, что он вообще что-то чувствовал впервые за полтора месяца, кроме жгучей боли в груди, — или где Там находится душа. Вначале он вдруг увидел паутину на потолке и понял, что это ведь непорядок. Диана бы не допустила такого. И еще странно: впервые, когда он мысленно произнес имя умершей жены, это не сопровождалось внутренним криком, метанием эха этого имени в голове, болью, желанием орать изо всех сил и с разбегу удариться башкой об стену, чтобы перестать слышать, перестать мучиться.

Он ведь потому и пил все это время, чтобы выдержать, не разбить голову. Это было бы как-то нехорошо, не по-мужски.