8 часов 45 минут Москва,

Лужники

Я сразу догадался, что он раньше был спортсме­ном. Бывает так у опытных (скромнее, Турецкий!) следователей. Посмотришь на кого-нибудь, вроде человек как человек. Ничего примечательного. А где-то в неизведанных глубинах мозга вдруг само по себе появляется определение — «инженер», «быв­ший военный». Или вот как сейчас — «спортсмен». Как будто внутри сидит маленький Шерлок Холмс и подсказывает. Правда, по большей части он все- таки бездействует. Так что ничего не поделаешь — приходится шевелить мозгами самостоятельно.

Так вот, это, безусловно, был спортсмен. Не знаю почему, но я сразу определил.

Кроме того, лицо убитого было мне как будто известно. Хотя я мог бы поклясться, что знаком с ним не был. Интересно, правда? Такое ощущение, кажется, называют дежавю.

Почему-то когда спортсмены выходят на пенсию, они очень быстро превращаются в рыхлых, обрюз­гших толстяков. Видимо, организм не выдержива­ет резкого перехода от интенсивных тренировок к обычному образу жизни. Продолжает вырабатывать энергию, которая теперь превращается в жир.

Мужчина лежал прямо на мокром асфальте. Руки разметало в стороны, носки туфель были врозь. Брю­ки нелепо задрались, обнажив узкие полоски белой, покрытой редкими волосами кожи над носками. Го­лый рыхлый живот убитого расплылся по всей ниж­ней части туловища, почти прикрыв собой брючный пояс. Прямо у подбородка белела задранная рубашка, из-под которой выглядывал дорогой пес­трый галстук. Черный пиджак из отличной ткани показывал свою шелковую подкладку. Первое, что бросалось в глаза, — маленький лейбл на внутрен­нем кармане пиджака. «Hugo Boss» — значилось ка нем.

«Ну вот вам и социальный статус налицо», — сразу подумал я.

Впрочем, о том, что убитый был человеком не­бедным, свидетельствовала и машина, из которой он, по всей видимости, выходил, когда его шлепну­ли. Это был, разумеется, давно ставший банальным, как «икарус», шестисотый «мерседес» с затемнен­ными стеклами и чистыми, будто хрустальными, стеклами фар.

На безупречно отполированных боках машины отражались и стадион с недавно возведенной кры­шей, и милиционеры, и люди, столпившиеся погла­зеть на происшествие. Заграничная полировка де­лает окружающий мир умытее и чище — это свой­ство в свое время подметили бессмертные Ильф и Петров.

Толпа уже начинала редеть. Впрочем, зевак, по-видимому, и так было немного — в Москве начали привыкать к заказным убийствам...

Над трупом уже давно колдовали эксперты — криминалисты и медики, а руководил ими дежур­ный следователь Мосгорпрокуратуры.

Маленькое входное отверстие пули находилось точнехонько над диафрагмой. Другое, такое же, было у виска. Ведущие телепередачи «Дорожный пат­руль», завидя такие раны, сразу делают вывод — «стрелял профессиональный киллер». Эх, ребята, если бы все было так просто...

В машине сидели шофер и еще один тип в костю­ме. Судя по мощному телосложению — охранник. Вид у обоих был задумчивый. Может, они вспоми­нали своего бывшего хозяина. А может, просто при­кидывали, где бы найти новую работу.

Но скорее всего, их просто не отпускал Грязнов.

Чем больше я смотрел на все это, тем меньше мне хотелось браться за расследование. Вообще-то я не люблю поднимать лапки кверху и признавать­ся в том, что раскрыть преступление мне не по зу­бам. Делаю это крайне редко. Вы знаете. Но тут мне показалось, как раз такой случай. Наконец-то и тебе, Турецкий, сдаться придется. А почему — сам знаешь. Произошло заказное убийство — тут разобрался бы даже «Дорожный патруль». Как из­вестно, подавляющее большинство заказных убийств не раскрываются.