— Итак, — сказал человек, — как тебя зовут?

— Дева Мария.

— Кто тебя тренировал?

— Святой Дух.

Снова послышались звуки ударов, и на этот раз Гоби громко закричала.

— Ублюдок! Слушай, ты, — заорал я, — а ну, быстро, отстань от нее!

В ответ он вроде как захихикал — в его груди послышалось что-то типа бульканья, будто ему стало тяжело дышать.

— Ну что, подруга, думаю, у нас найдется клетка — и для тебя, и для твоего щенка! — сказал он Гоби, а потом повернулся ко мне.

Луч фонаря уперся мне в лицо; я моментально ослеп.

— Хотя парня, возможно, и нет смысла оставлять. На черта он нам нужен?

— Он тут ни при чем, — выдавила Гоби, — не трогайте его.

Человек снова повернулся к ней и с силой хлестнул цепью по цементному полу прямо рядом с ее стулом.

— Молчать!!! Дерьмо цыганское…

— Я только…

Раздался глухой удар — он двинул ей в челюсть изо всех сил. Я не видел Гоби из-за его спины, но слышал, как она громко вскрикнула. Громко и страшно.

— Будешь говорить, когда тебя спросят!

Теперь он произносил фразы отрывисто, как инструктор, натаскивающий собаку. От ненависти к нему у меня потемнело в глазах и переклинило в мозгу.

— Ты поняла меня, шваль?!

— Да что ж тут не понять, — сплюнула Гоби.

— Дура, — бросил мужик в пальто, — ты что, думала, мы не знали, что ты снова объявишься?

Гоби молча смотрела на него снизу вверх, высоко задрав подбородок — нагло и уверенно.

— Кто тебя подослал?

Гоби не шелохнулась.

— Я задал тебе вопрос.

Он снова размахнулся и двинул ей висок; на этот раз я видел, как мотнулась ее голова и брызнула кровь из ноздрей; она запрокинула голову.

— Откуда у тебя информация?

Гоби молчала; я откашлялся.

— Эй, послушайте, — позвал я, — сэр!

Он обернулся и посмотрел на меня. На тот раз он держал фонарь низко, и я смог впервые разглядеть его. Его лицо было похоже на картофелину — розовое, безволосое, абсолютно ничем не примечательное — лицо учителя воскресной школы. И это было самое страшное. Он был почти ровесник моего отца или немного старше, но его бесцветное лицо, ничем не выдающиеся черты и пустые глаза не позволяли точно определить его возраст. Он был похож на восковую фигуру — то ли молодой актер, которого загримировали под старика, то ли слегка подкрашенный перед похоронами труп.

— Сэр, послушайте, мой отец — адвокат, — затараторил я. — Если бы он узнал, что я здесь, я знаю, он заплатил бы вам столько, сколько бы вы попросили, только отпустите нас — меня и эту девушку. Если вы позволите мне позвонить, уверяю вас, я все устрою.

Человек с мертвыми глазами смотрел на меня пустым взглядом. Я слышал, как в его руке тихо позвякивает цепь.

«Сейчас он меня ударит. Так же, как бил Гоби. И разнесет мне лицо на фиг этой своей цепью…»

Но он снова отвернулся, словно и не слышал меня. Словно ему просто послышался какой-то шорох… Он снова впился взглядом в Гоби.

— Итак, кто тебя послал? — спросил он.

— Я пришла сама, — прошипела она.

— Кто тебя тренировал?

Гоби ответила что-то на литовском и вдруг резко подалась вперед и изо всех сил плюнула ему в лицо.

Человек выпрямился и замер. Я почувствовал, что готов немедленно упасть на колени и умолять его сохранить Гоби жизнь.