Вспышка:

Двери лифта медленно открываются.

И в проеме стоит…

Гоби.

Я остался лежать на полу, распростершись на ковре и повернув голову к отцу. Над нами звучали выстрелы и проносились пули, ударяясь о стены, разбивая стекла, разнося в щепки мебель, взрывая лампы и экраны компьютеров. Где-то слева я видел, как Валери Стэтхэм крутанулась на месте и принялась без остановки палить из пистолета в Гоби или, по крайней мере, в направлении, откуда Гоби пришла, в направлении лифтов и входа в офис. Из стульев, раскуроченного дивана и подушек вылетали пучки набивки и опадали на ковер. Щепки дерева пролетали мимо моего лица и застревали в волосах.

Я вновь оглох, но продолжал чувствовать вибрацию выстрелов. Воздух пропитался гарью, глаза щипало от дыма, на языке был привкус йода. Я прополз под столом и скользнул в угол, где, притянув колени к подбородку и опустив голову, сидел отец.

— Папа! — прокричал я, но, несмотря на то что кричал я изо всех сил, так, что у меня даже горло заболело, я не услышал ни звука. — Папа! Па-па!!!

Он поднял голову, но лицо его было растерянным. Он был сбит с толку и напуган. Я посмотрел на рану у него в животе и увидел, что пуля просто оцарапала ему бок. Рана была не смертельна, но кровотечение не останавливалось.

— Нам надо выбираться отсюда! — прокричал я, не слыша себя. — Пап, нам надо…

Что-то упало прямо передо мной на пол. Какой-то предмет, то ли монитор, то ли огнетушитель — он был брошен изо всех сил и явно нацелен мне в голову. Горячие пальцы схватили меня за запястье, раскаленная сталь уперлась мне в глаз, я увидел окровавленное лицо Валери Стэтхэм — она смотрела на меня в упор, ее губы произносили: «Поднимайся».

Прежде чем я смог встать на ноги, она толкнула меня вперед, сквозь разбитое стекло и дым, схватила меня пальцами за горло и выставила перед собой, словно щит.

До моего слуха не доносилось ни звука, я больше не чувствовал даже вибраций выстрелов. Словно где-то вдалеке, я услышал кричащие голоса и увидел Гоби в двадцати футах передо мной. Она все еще держала пистолет и автомат, который забрала у мужика на Десятой авеню.

Она вся была в крови, прямо пропиталась ею, ее волосы свисали красными прядями по плечам, лицо стало сплошной блестяще-красной маской, а глаза были похожи на твердые алмазы.

«Я — Смерть».

— Полиция уже едет сюда, — раздался позади меня громкий голос Валери. — Ты никогда не выберешься отсюда. Они будут искать психопатку-литовку, которая только что ранила адвоката и его сына. Сейчас я тебя убью!

Гоби усмехнулась, и я увидел, что передний зуб у нее выбит. Она сказала что-то по-литовски.

А потом она выстрелила в меня.

33

Опишите боль, которую вам довелось испытать, и то, чему она вас научила?

Бостонский колледж

Пуля, выпущенная из пистолета Гоби, вонзилась мне в ногу прямо под коленом и застряла в икре. Как только пуля попала в меня, Валери отпустила меня, толкнув вперед. Я упал лицом вниз; боль была такой сильной, что я не мог даже кричать.

Но даже если бы я закричал, это не имело бы никакого значения, никто ничего не слышал. Мой почти отсутствующий слух зафиксировал только отдаленные выстрелы и хлопки, словно где-то вдалеке запускали фейерверки. Двери лифта позади Гоби снова раскрылись, и я увидел, как из них высыпали полицейские и охранники. Их лица были именно такими, какими их можно представить себе в подобной ситуации: середина ночи и пальба из пистолетов. У них ушло три секунды на то, чтобы оцепить все помещение и подкрасться к Гоби со спины.

— Бросай оружие! — прокричал один из полицейских. — Бросай оружие!

Гоби не шевелилась.