– В больницу! Гони!..

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

«Винсет гоаль Вассах Гул…»

Глава шестнадцатая

Черные тени, спустившиеся на долину и скрывавшие ее в течение ночи, к утру начали втягиваться в горные расщелины за Кальва‑Монтанья, освобождая Террено из пелены мрака… За час до восхода солнца с юга долины налетел сильный ветер. Он растрепал бумажные афиши на рекламных тумбах кинотеатров, поднял мусор на окраинах города, отбил барабанную дробь незапертыми ставнями окон. Через час над Морте‑Коллине показался край бледно‑розового диска солнца. Южный ветер внезапно усилился, и под его порывами серые тени, прятавшиеся на узких улочках города, лопнули, словно ветхое одеяло, и клочьями рваной бумаги унеслись прочь. Спустя еще полчаса солнце выбралось из‑за холмов – в Террено начался новый день.

В своем доме на севере города проснулся Фран‑ческо Борзо, Несколько минут он лежал на кровати, прислушиваясь к воющему на улице ветру. Под его порывами росшие под окном магнолии раскачивались и били своими длинными ветвями по стеклу. Получался странный звук – словно диковинное чудовище скребло когтистыми лапами по оконной раме. Впрочем, уже через пару минут после того как Франческо открыл глаза, завывания ветра на улице стихли. Вскоре прекратились и постукивания ветвей по стеклу. Остался слышен лишь шорох листвы.

Повернув голову, Франчееко взглянул на лежащую рядом жену – Мальда Борзо спала на животе, повернув голову в сторону мужа. Несмотря на то что в прошлом году ей перевалило за тридцать, она все еще была хороша: черные волосы мягко оттеняли ее плавно изогнутые губы и нос, длинные ресницы закрывали небесно‑голубые глаза… Несколько секунд Франчееко смотрел на расслабленное сном лицо Мальды, Когда‑то один лишь взгляд на это лицо вызывал у него желание. Сейчас он смотрел на него спокойно. Лицо и тело Мальды не вызывали у него больше неодолимой потребности срывать с нее одежду и валить на первый попавшийся диван. Он двинул под одеялом рукой и помял ладонью ягодицу жены. Она была мягкой и теплой – какой он и помнил ее на протяжении последних десяти лет. В его движении не было ничего от страстного любовника – это был обычный жест мужа, давно привыкшего к телу супруги, не вызывающему у него больше особой страсти. Теперь свою страсть он все чаще выплескивал в небольшом доме на юге города, куда верный Баррио доставлял ему молоденьких горожанок, удовлетворяющих все его капризы и не требующих взамен ничего, кроме нескольких купюр с тремя ноликами… Догадывалась ли Мальда о том, что он изменяет ей? Возможно, она что‑то и чувствовала – подспудно, своим женским чутьем, – но виду не подавала. Наверное, она понимала, что их любовь, вспыхнувшая когда‑то, не может полыхать вечно. Впрочем, сейчас их соединяло нечто большее, чем телесная близость и секс, – их дочь Фернандина. В последние годы она стала смыслом существования Мальды, да и в жизни самого Франчееко заняла одно из важнейших мест. Часто, глядя на золотистые кудри дочери и слыша ее веселый смех, он ощущал непонятное удовлетворение, которое не могли доставить ему ни занятия сексом с молоденькими тер рейками, ни игра в рулетку, ни его каждодневная работа.

Поднявшись с кровати, Франчееко Борзо прошел в ванную комнату, примыкавшую к спальне, помочился в белоснежный унитаз (при этом автоматически отметил, что струя у него сегодня крепкая и белая, что свидетельствовало о хорошей работе почек) и подошел к умывальнику.