Он обошел «опель» спереди и присвистнул– радиатор машины был погнут так, словно по нему ударили железнодорожным рельсом.

– Ого! – Он снова взглянул на Тревора, но теперь подозрение в его взгляде сменила уверенность. – Ваши права, синьор. Документы на машину.

Он сделал знак, и из полицейского автомобиля вылез его напарник.

– Вы сбили человека, синьор. – Полицейский говорил таким тоном, словно ни в малейшей степени не сомневался в правоте своих слов и для себя уже решил, что арестует этого человека. – Где тело?

Тревор открыл было рот, но не смог выдавить из себя ни слова – его парализовал страх.

Джей почувствовала, как внутри нее вырастает холодный комок.

Полицейский хотел спросить что‑то еще, но в этот момент заговорил водитель коричневого «форда», молчаливо стоявший до этого:

– Анджело, это я вызвал полицию. Полицейский обернулся на голос и, казалось, только теперь обратил внимание на стоящего невдалеке толстяка. Лицо его неожиданно преобразилось: он словно сбросил с себя маску сурового служителя закона превращаясь в добродушного парня. Губы его рта растянулись в улыбке:

– О!.. Доброе утро, синьор Пальоли!

Толстяк покивал.

– Я видел, как было дело, Анджело. Этот псих вынырнул из подворотни, прямо как сумасшедший, Я сам чуть не сшиб его, но успел затормозить. А вот «опелю» тормозить было негде…

Полицейский слушал, терпеливо кивая.

– А где человек, которого сбили, синьор Пальоли?

– Он убежал, – сказав это, толстяк пожал плечами. – Наверное, он был под кайфом. Даже не почувствовал боли. Просто вскочил и убежал.

Теперь на лице полицейского появилась растерянность.

– Убежал?.. Но удар, как я вижу, был очень сильный. – Он указал на треснувший бампер «опеля».

– Да. Но он убежал, – повторил толстяк.

– Черт!.. – Полицейский посмотрел на напарника и с сомнением протянул: – Но мы должны это как‑то оформить. Составить протокол и…

– Не думаю, – спокойно возразил Пальоли. – Я спешу, и эти люди, наверное, тоже… Анджело, ты же видишь, что пострадавших нет. Значит, можно разъехаться.

Джей, до этого момента слушавшая толстяка с надеждой, решила, что не так‑то все это просто, и им, видимо, придется давать объяснения в полиции. Но полицейский, разговаривавший с водителем «форда», несколько секунд колебался, раздумывая над ответом, затем еще раз оглядел радиатор «опеля», дорогу и тротуар, и не найдя на них следов крови, сказал:

– Ну, что же, синьор Пальоли, хорошо… Давайте сделаем вид, что ничего не случилось.

Он повернулся к Адамсам и бросил:

– Вы можете ехать, синьоры.

Затем он подошел к водителю «форда», и они о чем‑то быстро переговорили. Напоследок полицейский улыбнулся толстяку и направился к своей машине.

Через пару секунд патрульный автомобиль, развернувшись на узкой улочке, покатил в сторону пьяпца дель фуоко. – Вот видите, – проговорил толстяк, обращаясь к Тревору, – все и решилось. Езжайте по своим делам и не попадайте больше в подобные переделки.

Он забрался в свою машину и, развернувшись, поехал За полицейским автомобилем.

Оставшись одни, Тревор и Джей несколько секунд стояли потрясенные, растерянно глядя друг на друга. Того, что случилось за последние три минуты, ни один из них объяснить не мог…

Наконец, Джей не выдержала и прохрипела:

– Поехали отсюда, Трев!

Она быстро залезла в машину. Тревор уселся за руль и завел двигатель. Через короткое время «опель» уже мчался по улице так, словно за ним гнались черти… Глядя через стекло, Тревор Адамс все еще видел глаза того типа, полыхавшие ненавистью, и слышал его слова: Теперь тебе придется умереть, Тревор Адамс! Тебе и твоей женушке!.