– Какой сон?

– Будто меня хоронят заживо! Вот какой. Кто-то еще… может подтвердить… это все? Ну, что ты видела ее и Хлоду?

– Есть… еще один человек, который все это видел. Но я… не скажу тебе, кто это. Я думаю… больше ведьма не причинит зла, – поколебавшись, добавила Гуннхильд. – Она мертва.

– Мертва? Кто ее убил?

– Сдается, это была Фрейя! – повторила Гуннхильд слова Кетиля и даже попыталась улыбнуться. – И Ключ от Счастья.

Но Харальд не улыбался. Перед его глазами вновь встало видение: сумерки, стоячие камни, две темные женские фигуры с факелом… две черные птицы… потом яма, падающая земля… тяжесть на груди… удушье… темнота. В последние месяцы этот сон повторялся уже трижды, каждое полнолуние. А ведь перед этим он много лет его не видел! Он думал, что в возвращении сна виновата Гуннхильд. Так неужели старая ведьма вернулась в облике его собственной жены?

Вот почему говорили, что ведьма состарилась, а потом помолодела – это значит, что место прежней ведьмы может занять другая, если в сердце ее достаточно злобы. Но Хлода… А ведь в этом нет ничего невероятного. Она может, она даже должна мстить ему за своих родичей, убитых на острове Съялланд. И Хлода вполне на это способна: у нее хватит и решимости, и силы духа. Ему ли ее не знать!

И что же он делает? Воюет с Инглингами, пренебрегая возможностью примирения, начисто забыв о том, что Скъёльдунги со Съялланда не исчезли без следа – последняя из их рода живет в его собственном доме, спит в его собственной постели! Он оставил за спиной мстительницу, кровного врага, а теперь пытается сделать такого же врага из другой женщины – той, при мысли о которой уже полгода сердце бьется чаще и на душе светлеет. Он стоит на краю пропасти – еще шаг, и он погубит себя и Гуннхильд. И он сам пришел на этот край, силой притащил ту, что ему дороже всех женщин на свете… Это проклятые чары ведьм сделали его таким безумцем, врагом самому себе!

– Конунг! – вдруг закричали с берега. – Корабли!

Еще погруженный в свои мысли, Харальд почти неосознанно сделал шаг в ту сторону. А Гуннхильд подняла глаза и ахнула: в проеме еловых ветвей ей была видна протока, из которой выходили два больших боевых корабля.

Харальд проследил за ее взглядом, окончательно опомнился и бегом бросился вниз, к своим людям. Гуннхильд поспешила за ним.

Так скоро! Но это просто невероятно – не могла же пройти целая ночь, пока она умывалась и разговаривала с Харальдом. Но корабли были уже здесь – целых три, и из них два больше «Железного Ворона». Все они были полны вооруженных людей, но, сколько ни шарила Гуннхильд взглядом по рядам шлемов, не могла найти никого похожего на отца или Рагнвальда.

Хирдманы Харальда прыгали на борт и разбирали весла. Два других его лангскипа, стоявшие чуть поодаль у этого же острова, тоже готовились отчалить.

– Это не Олава корабли! – вскрикнул кто-то рядом. – Это Бьёрна!

– Вон Торгест Стервятник, я его запомнил! Он мне показывал этот свой шлем!

– Оставайся здесь! – Харальд махнул Гуннхильд рукой и последним перепрыгнул на уже отходящий от скалы корабль.

Опустив руки, Гуннхильд смотрела, как «Железный Ворон» удаляется, выгребая на свободное пространство. Потом торопливо взобралась на скалу повыше, откуда было лучше видно. Наконец наступала короткая ночь середины лета: спрятавшееся за облака солнце окрасило небо в разные оттенки желтого и лилового, и те же цвета, только темнее, отражались в воде.