Увидев свекровь, женщина вздрогнула – поняла, что дело серьезное, иначе бы ее не позвали. Но тут же немного расслабилась: теперь будет кому за ней присмотреть и помочь, насколько это возможно.

– Здравствуй, Хлода, – приветливо сказала Тюра. – Как мы давно не виделись! Что же ты не послала сказать мне, если чувствуешь себя плохо?

– Я всегда… всегда чувствую себя плохо… всю мою жизнь… – Хлода опустила голову на измятую подушку и уткнулась в нее лицом. – Лучше бы мне умереть поскорее!

Она говорила с трудом, будто совсем отвыкла от человеческой речи за месяцы молчания.

– Успокойся, все будет хорошо. Расскажи, что с тобой.

– Болит… – Хлода положила руку на нижнюю часть живота. – И дергает… и сжимает…

– Ребенок шевелится?

– Да. Сильно шевелится. И так мокро…

– Ложись на левый бок, – распорядилась Тюра, бросив взгляд на Финну: ее тревоги подтвердились. – На спину не ложись, от этого схватки будут сильнее. Может быть, еще удастся остановить роды и ты доносишь до срока. Пусть заварят пустырник, вот, я привезла. – Она сунула в руку служанке мешочек с сушеной травой. – Финна, давай лохань. В отхожее место ей не дойти, а надо срочно освободиться. И ей нужно выпить побольше воды.

Пока Финна возилась с лоханью и поила Хлоду водой, Тюра произнесла молитву к дисам, а потом начертила на животе Хлоды руну Исс, стараясь затворить чрево, остановить то, что уже начиналось, но слишком рано.

Однако руна Льда не помогла: Хлоду лихорадило, а мокрое пятно на сорочке расползалось все шире. Сорочку уже поменяли, но и на новой появилась кровянистая влага.

– Не сдержать, хозяйка! – шептала Финна Тюре, принюхиваясь. – Я уж сколько родов приняла, я по запаху чую – она скоро родит! Надо взывать к дисам, чтобы все прошло благополучно!

Она наклонилась вытереть Хлоде лоб.

– Уйди! – вдруг вскрикнула молодая женщина так истошно, что Финна в испуге отпрянула. – Уйди, я не хочу тебя знать! Он не твой! Он мой, я не отдам! Ты же умерла! Тебя же убили, тебе раскроили голову, я видела!

– Что с тобой? – охнула Тюра, холодея от страха.

– Я знаю, ты мертва! – Хлода вскинулась, привстала, прижавшись спиной к подушке, и мимо женщин смотрела куда-то в угол. Ее и без того большие глаза сейчас стали огромными, в них отражался ужас. – Проваливай обратно в Хель, дохлое чучело, нечего тебе здесь делать!

В покое было почти темно, лишь два светильника горели на сундуке. В углах сгущались тени, и Тюре вдруг почудилось, что рядом стоит еще кто-то, кроме нее и служанки. Кто-то стоял и слушал слова, обращенные не к ней и не к Финне.

Дрожа, Тюра обернулась туда, куда был устремлен невидящий взгляд Хлоды. В углу стояла сотканная из сумрака фигура без лица. И тогда вскрикнула сама Тюра, пошатнулась, – она узнала черную женщину из своего сна!

Невольно она кинулась к двери, желая бежать, но оглянулась и увидела, что в углу пусто. Тюра остановилась, привалилась к стене, прижав к груди руку и стараясь отдышаться.

– Что с тобой, хозяйка? – К ней шагнула испуганная Финна. – Тебе тоже мерещится? Мне все чудится, будто кто-то тут стоит… какая-то баба черная, страх такой, прямо бы и убежала! С прошлой еще ночи она тут, я не смела сказать… Стоит, будто ждет чего. Стоит и ждет…

– Это она! Ведьма! – Хлода елозила по постели, будто искала, как бы спрятаться среди подушек, смятых простыней и сбившегося одеяла. В сорочке, растрепанная, изможденная, она была лишь тенью прежней красавицы и сама напоминала не то ведьму, не то привидение.