– Уж больно он у нас маленький да хлипкий! – вздыхала Финна, принимая у Тюры младенца и обмывая теплой водой. – Сомневаюсь я, чтобы из этого вышел толк!

– Из него непременно выйдет толк! – Горм наконец решился убрать меч в ножны и потер руки. – Позовите уже Харальда! У него сын родился! Надо скорее его окропить и дать имя. Я сам это сделаю!

– И помогите… – Тюра наклонилась над роженицей, взялась за одеяло, чтобы ее укрыть. – Надо ее вымыть, и все тут поменять. Исса! Гейра! Идите сюда, все уже кончилось. Что вы встали, девушки? В первый раз видите недоношенного ребенка?

Еще две служанки протиснулись к Хлоде и застыли возле лежанки, не зная, за что приняться, не понимая, жива ли хозяйка. Хлода лежала на спине, неподвижно, веки ее были полуопущены. Обильно продолжала идти кровь, расплываясь на простыне широким черно-багровым пятном.

– Заварите скорее гусиной травы! – распоряжалась Тюра. – Финна, у тебя тут есть гусиная трава?

В грид созвали всех домочадцев, Тюра вынесла обмытого и завернутого в согретую пеленку младенца. Подали чашу с освященной водой и пару веточек можжевельника, ребенка вручили Харальду. Затаив дыхание, люди смотрели, как он берет на руки сына, тем самым признавая свое отцовство: помня о разладе между супругами, люди шептались, что, возможно, Харальд откажется от ребенка. Но он взял его и замер, боясь дышать и не в силах поверить, что это крошечное существо, скорее похожее на лягушонка или мокрого котенка, чем на человека, будет следующим после него конунгом данов.

– И я даю этому мальчику, сыну моего сына Харальда, имя Свейн! – провозгласил Горм, побрызгав на младенца водой. – В честь моего прадеда, Свейна, сына Сигфреда, он был очень крепкого здоровья и прожил почти семьдесят лет.

– Лив, где ты? – Финна деловито расталкивала домочадцев, отыскивая служанку, что родила пару месяцев назад. – Покорми его. Хозяйка… еще не очнулась.

– Да и вообще не стоит ей кормить, – Тюра вздрогнула, вспомнив крики и черных ведьм, которых Хлода сама впустила, пообещав отдать им ребенка. – Вот почему мне снились в последнее время эти черные женщины! Ей не суждено было стать матерью, но она пыталась колдовством обмануть судьбу. А этого делать не следует: если самому пытаться переделать пряжу норн, силой вырвать то, чего тебе не положено, судьба отнимет что-то другое, чтобы вернуть равновесие.

– Пойдем взглянем, как она. – Горм кивнул Харальду, который, к своему облегчению, уже отдал младенца новоназначенной кормилице.

Тюра первой тихонько приоткрыла дверь спального чулана и вошла. При звуке ее шагов служанка Исса повернулась, на лице ее отразились испуг и растерянность.

– Я не виновата! – шепнула она и горестно всплеснула руками. – Мы поили ее гусиной травой, но она не хотела пить и все пролила. Я думала ее укрыть получше, а смотрю…

Тюра шагнула ближе. Хлода лежала на спине, веки ее были полуопущены, лицо застыло.

– Она еще сказала…

Не отводя глаз от бледного лица невестки и разметавшихся влажных волос, Горм взял безвольно лежащую на одеяле руку Хлоды и пощупал запястье. Жилка не билась.

– Что сказала?

– Сказала, «ах так, ну ладно»… Или «значит, вот как». Что-то в этом роде. Я Финну позову…

Служанка выскользнула за дверь, еще раз испуганно оглянувшись на пороге. Тюра взялась за руку мужа и глянула на Харальда. В этом тесном покое их уже было не четверо, а трое. Хлода пыталась обмануть судьбу, а судьба поступила с ней честно: дала, что просили, и взяла то, что причиталось взамен.