В ответ Непокойчицкий промолвил:

— Вам, генерал, и карты в руки.

Иосиф Владимирович штаб покидал несколько неудовлетворенным. С одной стороны, радовался столь ответственному назначению, было где применить свои теоретические познания, но, с другой стороны, понял — на поддержку великого князя и тем паче Непокойчицкого слишком надеяться не приходится.

Где голубая бухта Золотой Рог вытянулась узким рукавом, в долине пресных вод летняя резиденция султана. В знойные дни роскошный дворец и тенистый сады овевают свежие морские ветры.

День и ночь верные янычары стерегут великого из великих, султана турецкой империи, наместника Аллаха в этом неспокойном мире, временное пристанище каждого правоверного мусульманина и гяура, иудея и буддиста — всех, кому волей случая позволено вдохнуть жизнь.

Высокая каменная ограда скрывает от взора недостойных султана Блистательной Порты. Абдул-Хамид прогуливается по песчаным дорожкам, мимо фонтанов и благоухающих роз, газонов зеленой травы.

В великий пост — Рамазан, когда Аллах запретил принимать дневную пишу и даже в помыслах не касаться женщины, в летний дворец нет входа ни одной из жен султана. Их место в гареме Долма Багче.

Умеренная еда после захода солнца, сорокадневное воздержание очищают тело истинного мусульманина от скверны, придают ему легкость и возвращают мужскую силу.

В первый день большого байрама, когда пировала вся Порта, Абдул-Хамид съедал всего три чебурека, пил кофе, сваренный на песке, любовался танцовщицами и, дождавшись, когда муэдзин с минарета прокричит слова из Корана, отправлялся к молодой жене.

И впредь велел каждый год доставлять ему новую жену. В этот раз привезли юную красавицу, совсем еще девочку, из южной Румелии. Она была пуглива и застенчива…

Румелия! При воспоминании об этом княжестве на лицо Абдул-Хамида набежала тень, а губы зашептали проклятия. Румелы, которые совсем недавно дрожали как зайцы, едва завидев янычара, теперь, когда русские солдаты подошли к границам Блистательной Порты, сделались дерзкими.

На предложение правительственного Дивана о союзе против России румелы посмели заявить о своей независимости и нейтралитете. А едва армия гяуров встала на Дунае, как король Румелии князь Карел, как именуют его европейцы, позабыв страх, какой наводили на него османы, переметнулся к урусам и объявил войну Оттоманской империи. Его войска вместе с армией царя Александра.

Но настанет час расплаты, и он, султан Абдул-Хамид, бросит князя Карела навечно в Семибашенный замок, а у нечестивцев румелов будут вырывать их собачьи языки…

Под мягкими, расшитыми бисером чувяками Абдул-Хамида песок слегка поскрипывает. Рысьи глазки султана тревожно бегают. У маленького, сухого человека в голубом шелковом халате, украшенном драгоценными камнями, коварная, не знающая жалости душа. Вкрадчивым, воркующим голосом Абдул-Хамид говорит следующему за ним на почтительном расстоянии великому визирю:

— Парламент, сборище болтливых баб, я терплю больше полугода. Теперь я разгоню его.

— Великий и мудрый султан, даровавший Блистательной Порте конституцию…

Едва Мидхат-паша успел промолвить эти слова, как Абдул-Хамид прервал его:

— Мы недостаточно жестокие, мой визирь, не конституция нужна Порте, а ятаган, отсекающий головы непокорным. Слава Аллаху, наши взгляды разделяют и советники инглизы… Когда на Балканах мы разобьем урусов, я отдам на месяц болгар моим воинам…

У высокого куста вьющейся розы Абдул-Хамид задержался. Рука с синими прожилками потянулась к нераспустившемуся бутону. Султан снова заговорил:

— Армяне — собаки, на Кавказе вступают в армию царя Александра. Против таборов Мухтар-паши стоят отряды армянских генералов Лорис-Меликова и Тергукасова.