— Да, — протянул командир корпуса, — задача сия сложная:

— Не отрицаю, Федор Федорович, — согласился с ним Гурко. — На расчистку дороги мы пошлем сотню уральцев и конно-саперную команду, а пушки понесем на руках.

В штабной палатке воцарилась тишина. Первым нарушил ее главнокомандующий:

— Господа, если командир Передового отряда так уверен, тогда и возложим эту операцию на генерала Гурко.

Все согласились, а Иосиф Владимирович обратился к великому князю:

— Ваше высочество, в штабе Передового отряда разработаны два варианта действий после выхода в Забалканье.

Николай Николаевич снова поднял брови:

— Именно?

Гурко снова подошел к карте:

— Случись, силы противника окажутся значительными, ограничимся обороной южных выходов Хайнкиейского перевала. Если Бог милует, после достаточной разведки ударим на Казанлык, разобьем резервы неприятеля и угрозой с тыла принудим турецкие войска на Шипке покинуть свои позиции.

— Ваше мнение, господа? — главнокомандующий обратился к присутствующим.

Поднялся полковник Артамонов:

— План генерала Гурко считаю обоснованным. Отряд будет обеспечен болгарскими проводниками. Разведка налажена.

— Прекрасно. А что скажете вы? — главнокомандующий посмотрел на Непокойчицкого.

Начальник штаба проявил сдержанность:

— Командиру Передового отряда отвечать за план. У нас нет основания сомневаться в выводах генерала Гурко и его штаба.

Командир Рущукского отряда цесаревич Александр, молчавший до того, кивнул:

— Я не сомневаюсь в продуманности операции.

— Да, — великий князь потер виски. — Вам, генерал Гурко, придается болгарское ополчение.

— Благодарю, ваше высочество. Когда мы отбросим турок от перевала, дружины генерала Столетова обеспечат его охрану.

— Хорошо, — одобрил такое решение Николай Николаевич. — Вам мы придадим еще полк 9-й пехотной дивизии.

Гурко спросил:

— Позвольте, ваше высочество, в Забалканье поступать на месте согласно обстановке.

— Я ценю ваше рвение, Иосиф Владимирович и доблесть солдат Передового отряда. В целом план перехода Хайнкиея и последующие операции мы одобряем, но продвижение глубоко на юг запрещаем. Сегодня военный министр довел до моего сведения: из нашего посольства в Париже получено сообщение, турецкое командование перебрасывает морем из Черногории тридцатитысячную армию Сулеймана-паши. Она, естественно, будет брошена против вас, Иосиф Владимирович.

— Сулейман-паша противник серьезный, — промолвил Гурко, — но, ваше высочество, Бог не выдаст, свинья не съест. Российскому солдату ведома наука побеждать…

Штаб покинули Гурко и Радецкий вместе… Федор Федорович уже в седло сел, заметил:

— Тяжелую ношу взвалили вы на себя, Иосиф Владимирович. Не лучше ли было повременить, пока Шипка откроется?

— Нет, Федор Федорович, операция действительно сложная, но, осуществив ее, мы нависнем над турецким флангом.

— Помогай вам Господь, Иосиф Владимирович.

Горы Балканские.

Цепь их тянулась через всю Болгарию с запада на восток. Горы разделили Болгарию на две части: южную и северную. В те времена попасть из одной части в другую можно было, лишь перевалив через Шипкинский хребет, где имелась сносно проложенная дорога. Были еще проходимыми Твердинский и Травенский перевалы, но такой дороги, как на Шипке, не имелось. Турецкое командование выдвинуло к этим перевалам значительные силы, укрепив их надежно. Убеждение в том, что балканские горы прочно прикрыли Османскую Порту, настолько было велико, что султан Абдул-Хамид, принимая английского посла, бахвалился:

— Мудрый и великий Аллах создал горы, чтобы османы владели Болгарией вечно.