И случилась у Комиссара с бригадиром Кусковым нестыковка — не совпадают цифры по собранной картошке, у Комиссара гораздо меньше мешков получается.

Чуть до драки дело не дошло.

— Ты, краснопузый у меня за всё ответишь, — орал ротмистр, размахивая кулаками, — Я покажу тебе продразвёрстку по полной программе!

— Оставьте, Кусков, ваши кулацкие штучки, — не сдавался Комиссар, — Как Вы с такими выражениями через месяц Ленинский зачёт сдавать собираетесь?

Так и не договорились ни о чём. Хлопнул Комиссар в сердцах дверью, сел на свой мопед "Верховина", и умчался куда-то.

А Митёк пьяненький, водитель кобылы, сидит себе на завалинке, и, так, между делом, говорит:

— Там у Поповича бражка подходит. Угостил бы кто меня — может быть, и раскрыл бы страшную тайну — куда картофель испаряется.

Кусков у Поповича, не смотря на оказанное физическое сопротивление, один бидон с брагой отобрал, да в Митька большую его (то есть — браги) часть и влил.

Митёк и рассказал всё:

— Вы когда вечером с поля уходите — ведь не все же мешки с поля вывезти успевают? А когда утром обратно на уборку возвращаетесь — чисто всё уже? Тут дело такое — у председателя нашего родственников — как у дурака фантиков. А некоторые из них даже на рынках разных трудятся — в Боровичах там, в Новгороде. Вот он по ночам иногда туда картошку то и увозит. Была картошечка колхозная — стала частная. Усекли, гусары хреновы?

Гусары усекли сразу и прочно. Уже через десять минут полувзвод, в пешем порядке, правда, выступил в направлении Правления колхоза.

Впереди шёл злой ротмистр и хмуро декламировал:

Путь был не близок — километров пятнадцать с гаком, но чувство неутолённой мести клокотало в гусарской груди почище, чем вулканическая лава в жерле Везувия — в день гибели Помпеи.

Согласно заранее выработанной диспозиции, основная масса мстителей занялась бескровной нейтрализацией конторских служащих — бухгалтера, бригадира, агронома и прочая. Я же удостоился чести сопровождать ротмистра в самое логово коварного врага.

Одним могучим пинком ноги Кусков снёс с петель хлипкую дверь председательского кабинета, и мы смело проследовали внутрь.

— Это что ещё за фокусы? Вы кто такие? А ну-ка предъявите ваши документы! — Медведем взревел председатель Пал Иваныч, мужик отнюдь не хилый.

Впрочем, тут же и примолк — это ротмистр картинно достал из внутреннего кармана ватника обрез, страшно клацнул хорошо смазанным затвором, и, в полной тишине, небрежно, цедя слова сквозь зубы, поинтересовался:

— Как Вы сказали, уважаемый? Ваши документы? Помнишь, Андрюха, фильм такой — "Рождённая революцией"? А эпизод шикарный — входят два отморозка в кабинет к комиссару, а тот их и спрашивает: "Ваш мандат"? А тот, что повыше, просит своего товарища: "Козырь — наш мандат"?

Я, конечно, отвечаю, что помню этот эпизод очень даже хорошо.

— Давайте, гражданин, повторим, — обращается Кусков к председателю, не сводящему испуганного взгляда с обреза, — Ну, спросите ещё раз: "Ваш мандат, товарищи"? Ну, гнида вороватая, долго я буду ждать?

— Э…э. Товарищи, а где ваш мандат?

— Козырь, а наш мандат? — Радостно восклицает ротмистр.

В точности, как в том известном фильме, я медленно подхожу к председателю и сильно бью между глаз. Мужик отлетает метров на пять и медленно сползает по стене, непритворно закатив глаза.

— Заставь дурака богу молится, он и председателя замочит, — недовольно ворчит Кусков в мой адрес, старательно поливая голову председателя водой из пузатого графина.