Пунктуально, точно в назначенное время, появляется Агранович, открывает аудиторию, запускает первую пятёрку, отбирает зачётки, раздаёт экзаменационные билеты.

По прошествии трёх-четырёх минут поднимаюсь и подхожу к профессору:

— Сергей Николаевич, я готов отвечать!

— Ну что вы, молодой человек, к чему такая спешка? Посидите ещё, подумайте. Отмерьте ещё раз шесть, а потом уже — и отрежем, — равнодушно отвечает профессор, не отрывая взгляда от какого-то математического журнала.

— Видите ли, Сергей Николаевич, — я начинаю волноваться, и от этого нести откровенную чушь, — Но я очень тороплюсь, мне уже через час надо быть на Московском вокзале — невесту встречать. Она из провинции у меня, города не знает совсем, если встретить не успею — заблудится обязательно.

Агранович не хотя отрывается от своего журнала:

— Придётся пойти Вам, — смотрит в лежащую перед ним зачётку, откуда таращится мордастый мужик с шикарными усищами а-ля ансамбль "Песняры", — Товарищ Попович навстречу. Невеста — дело святое. Начинайте. Хотя, — переводит взгляд на меня, — Рановато Вам ещё женится, на мой взгляд — молоды больно.

Как назло, вопросы в билете попались заковыристые, требующие развёрнутых ответов.

Начинаю тарабанить со скоростью отбойного молотка, время от времени чиркая прямо на обратной стороне билета необходимые формулы, схемы, графики.

Минут через десять сообщаю, что, мол, всё, что знал — сказал.

Профессор смотрит на меня с некой долей удивления и уважения:

— Молодой человек, неплохо, право слово, — неплохо. Но для пятёрки мне необходимо задать Вам некоторые дополнительные вопросы.

— Сергей Николаевич! — Невежливо перебиваю профессора и прижимаю руки к груди в немой мольбе, — Но у меня же невеста там! Она же заблудится!

— Да, да, конечно же, — смущённо мычит Агранович, — Извините, забыл, извините. Берёт мою, то есть — Поповича — зачётку, и выводит там жирную пятёрку.

— Спасибо большое! — Пулей вылетаю за дверь.

И вовремя, там уже шум и гам — Генка Банкин сцепились нешуточно с Михасём, а рядом козлом прыгает Витюков, пытаясь разнять дерущихся. Быстро сворачиваю за ближайший угол, где-то рядом раздаётся разбойничий пересвист — это ротмистр Кусков подаёт остальным сигнал:

— Отбой, гусары! Всем вернуться в Лагерь, Победа! Победа!

Праздновали мы эту победу, видимо, через чур уж нескромно — информация то и ушла — куда совсем уж и не надо.

Через дней десять вызвал нас четверых к себе (а Поповича — нет) Бур Бурыч, усадил, долго смотрел по очереди на каждого, а потом сказал:

— Гусар гусару, конечно, брат. Но пора уже научится в людях разбираться — большие уже, чай. Одно дело, если бы вы всё в тайне от Поповича сделали — ну, по-тихому выкрали бы у него зачётку, не ставя его в известность, экзамен бы за него сдали, — это одно дело.

Но, как я слышал, он сам всё придумал, да и вас, дурачков наивных, на эту авантюру подбил? А это — совсем уже другое дело. Нельзя так товарищей своих подставлять — ради своих меркантильных интересов. Попомните мои слова — не будет с этого Поповича толку, не наш он. А вы, в следующий раз, думайте — кому помогаете.

Как в воду смотрел Бур Бурыч — на третьем курсе попался Попович на каком-то мелком, но откровенном, крысятничестве. История получила широкую огласку, все от Поповича отвернулись, перестали в учёбе помогать — ну, и вылетел он из института — по итогам очередной сессии.

Байка девятая

Стройотряд и первая потеря

После второго курса, в обязательном порядке — стройотряд.