IV

Тогда он сказал: «Процветал некогда Острович, горы были покрыты его стадами, четыреста ружей его воинов блистали на солнце. А теперь не видно здесь никого, кроме тебя да нескольких жалких коз».

V

И тогда я ответил: «Да, богат был Острович. Но постиг его великий позор, а с позором пришла беда. Одолел Островича Сераль с тех пор, как юный Гаданьи убил прекрасную Елену».

VI

«Расскажи мне, брат, об этом деле». — «Серальцы нахлынули, как поток; перебили они наших воинов, разорили наши посевы, продали наших детей басурманам. Прошла наша слава!»

VII

«А скажи мне, какая участь постигла старого Бьетко?» — «Как увидел он гибель родного племени, поднялся он на ту скалу и стал звать своего сына Гаданьи, что ушел в дальние края.

VIII

Один из беев Сераля — да проклянут его все святые! — выстрелил в него из ружья, а потом ятаганом перерезал его горло; и пинком ноги сбросил его в пропасть».

IX

Как услышал это чужеземец, упал он лицом на землю. Словно раненая серна, покатился он в ту самую пропасть, куда упал его отец. Ибо это был Гаданьи, сын Бьетко, виновник всех наших бедствий.

Черногорцы

I

Сказал Наполеон: «Что это за люди, посмевшие мне сопротивляться? Пусть они сложат к моим ногам свои ружья и ятаганы, украшенные чернью». И он послал в горы двадцать тысяч солдат.

II

Идут драгуны, идет пехота, тащат они пушки и мортиры. «Что ж, пожалуйте в наши горы, вы найдете там пятьсот храбрых черногорцев. Для пушек у нас есть пропасти, для драгун — обломки скал, а для пехоты — пятьсот добрых ружей».

III

IV

Выступили они в поход. Их оружие сверкало на солнце. Их оружие сверкало на солнце. В боевом порядке двинулись они в горы, чтобы сжигать наши селения, забирать в плен наших жен и детей. Дойдя до серой скалы, они подняли глаза и увидели наши красные шапки.

V

Тогда их командир сказал: «Пусть каждый прицелится, пусть каждый убьет одного черногорца». Они тотчас же выстрелили и сбили наши красные шапки, которые мы надели на пики. А сами мы, лежа в тылу на земле, открыли огонь по врагу.

VI

«Слушайте, это эхо наших выстрелов», — сказал командир. Но не успел он оглянуться, как пал мертвым, а с ним еще двадцать пять человек. Остальные обратились в бегство и той поры уже не смели больше взглянуть на красную шапку.

Тот, кто сложил эту песню, был вместе со своими братьями у серой скалы; зовут его Гунцар Воссерач.

Конь Фомы II

Почему плачешь ты, прекрасный мой белый конь? Почему так жалобно ржешь? Разве сбруя на тебе не богатая? Разве у тебя не серебряные копыта с золотыми гвоздями? Разве на шее твоей не висят серебряные бубенцы? Разве не носишь ты на себе короля плодородной Боснии? — Плачу я, мой хозяин, потому, что басурман сорвет с меня серебряные подковы, и золотые гвозди, и серебряные бубенцы. И оттого я жалобно ржу, мой хозяин, что проклятый басурман сделает мне седло из кожи боснийского короля.

Волшебное ружье

Кто видел ружье великого бея Савы, тот видел настоящее чудо. На нем дюжина золотых блях и дюжина серебряных блях, а приклад выложен перламутром, и у ложа висят три кисточки красного шелка.

Есть и на других ружьях золотые бляхи и кисточки красного шелка. В Бане Луке оружейники умеют украшать приклады перламутром. Но где отыщется мастер, что смог бы прочесть заклинания, от которых становятся смертельными все пули из ружья Савы?

Бился он с Дели, одетым в тройную кольчугу, бился и с арнаутом в войлочном казакине на семи шелковых подкладках.