Стивен Кинг, Ричард Чизмар. Гвенди и её шкатулка
1
Из Касл-Рока на Касл-Вью ведут три дороги: 117 шоссе, Плезант-роуд и Лестница самоубийц. Каждый день этим летом — да, и по воскресеньям тоже, — двенадцатилетняя Гвенди Питерсон взбирается по скреплённым мощными, хоть и проржавевшими болтами ступеням, которые зигзагами поднимаются по склону холма. Первую сотню она проходит обычным шагом, по второй бежит трусцой, а на последней сотне заставляет себя прибавить темп и несётся, закусив удила, как сказал бы её отец. На вершине она сгибается пополам, упёршись руками в колени; вся красная, волосы прилипли к лицу потными прядями (на этом последнем рывке её конский хвост всегда растрёпывается, как туго его ни затягивай), и пыхтит, как старый битюг. Но результат — налицо. Выпрямившись и посмотрев вниз, она может увидеть носки своих кроссовок. В июне, в последний день перед каникулами, он же последний день в начальной школе Касл-Рока, ей это не удавалось. Намокшая футболка прилипла к телу, но в целом Гвенди чувствует себя неплохо. В июне, когда она добиралась до верха, ей каждый раз казалось, что её хватит удар. Где-то рядом слышны голоса детей, играющих на площадке. Подальше раздаётся стук алюминиевой биты о бейсбольный мяч — это ребята из Старшей лиги тренируются к благотворительному матчу на День труда. Она протирает очки платком, который держит в кармане шортов специально для этой цели, и вдруг слышит: «Эй, девочка! Подойди-ка на минутку. Нам надо побеседовать». Гвенди надевает очки, и расплывчатый мир вокруг снова обретает фокус. На скамейке в тени, у гравийной дорожки, ведущей от лестницы в парк Касл-Вью, сидит мужчина в чёрных джинсах, чёрном костюмном пиджаке и белой рубашке, расстёгнутой у ворота. На голове у него небольшая аккуратная чёрная шляпа. Придёт время, и она станет героиней кошмарных снов Гвенди. Всю эту неделю мужчина каждый день сидит на этой скамейке, читая одну и ту же книгу («Радуга земного тяготения» — толстая и, судя по виду, непростая), но до сих пор ни разу не заговаривал с Гвенди. Она настороженно смотрит на него. — Мне запрещено разговаривать с незнакомыми. — Вот и правильно. С виду он примерно ровесник её отца — лет 38 или около того, и довольно симпатичный. Но чёрный пиджак в жаркое августовское утро, считает Гвенди, выглядит подозрительно. — Это, наверно, мама тебе запретила? — Папа, — отвечает Гвенди. Путь к детской площадке лежит мимо него, и если он и правда маньяк, то может попытаться её схватить, но она не особенно этого боится. В конце концов, сейчас белый день, площадка рядом, народу на ней полно, а она уже отдышалась. — В таком случае, — говорит мужчина в чёрном пиджаке, — разреши представиться. Меня зовут Ричард Феррис. А тебя? Она колеблется, но затем решает, что вреда от этого не будет. — Гвенди Питерсон. — Ну вот. Теперь мы знакомы. Гвенди качает головой. — Имена — это ещё не всё. Он смеётся, запрокинув голову. Смех у него искренний и заразительный, и Гвенди невольно улыбается. Однако ближе не подходит. Он наставляет на неё палец-пистолет: пиф-паф. — Хорошо сказано. Да и сама ты ничего, Гвенди. И кстати, откуда у тебя такое имя? — Это комбинация. Папа хотел назвать меня Гвендолин, в честь его бабушки, а мама — Венди, как в «Питере Пэне». Они пошли на компромисс. А вы здесь в отпуске, мистер Феррис? Скорее всего так и есть; в конце концов, они в Мэне, а Мэн называют «Страной отпусков». Так даже на номерах машин пишут. — Можно и так сказать. Я езжу туда-сюда. На этой неделе я в Мичигане, на следующей — во Флориде, потом, может, заскочу на Кони-Айленд съесть хот-дог и покататься на «Циклоне». |
