| Член Конвента Делакруа считал, что дать им землю — это значит подвергнуть промышленность и само сельское хозяйство опасности лишиться рабочих рук. Термидорианский Комитет общественного спасения, отняв у них все права на отаву, советовал им, если они хотели, раздобыть немного травы для своих животных, наниматься к хозяевам лугов. Подобно некоторым правителям старого режима, он ставил под сомнение само существование нищего класса в деревне: «даже неимущие жители (если они еще существуют)…» Уничтожение коллективных сервитутов нанесло фактически сельскому пролетариату удар, от которого он уже не оправился. Несомненно, в результате королевских эдиктов и революционных законов он извлек некоторые выгоды из дробления общинной земли и кое-где приобрел некоторые клочки национальных имуществ. Но эти выгоды были зачастую иллюзорными; на этих посредственных землях и в этих очень мелких хозяйствах распахивателей целины ожидало слишком много трудностей. Не все было ошибочным в предположениях земледельцев из Френель-ла-Гранда (Frenelle-la-Grande), предсказывавших в 1789 году, что разделы приведут временно к чрезмерному увеличению рождаемости, за которым последует усиление нищеты. Остальное довершили привлекательность городских заработков, упадок деревенских промыслов, которые в свое время помогали жить сельским рабочим, трудности приспособления к новой экономике, само изменение общего умонастроения людей, менее крепко, чем прежде, привязанных к традиционным занятиям, новая склонность к жизненным удобствам, вызывавшая отвращение к жалким условиям жизни сельскохозяйственного рабочего. Предсказания президента Мюзака осуществлялись: поденщики и мелкие крестьяне в массовом порядке стали покидать поля. Началось их бегство из деревни, на которое столько раз указывали и которое ощущалось уже при Июльской монархии, а с середины столетия его темп непрерывно нарастал. Это бегство, сопровождавшееся с 1850 года или примерно с этого времени кризисом рождаемости, а затем, в наши дни, страшным кровопусканием мировой войны, ускорило, уменьшив количество рабочих рук, некоторые технические преобразования: прогресс в использовании сельскохозяйственных машин, завоевание пастбищами многих пашен. Место перенаселенной деревни конца XVIII и первой половины XIX века заняла гораздо более обезлюдевшая сельская Франция, даже слишком обезлюдевшая, где местам» уже возрождаются залежные земли, но, быть может, более способная приспособиться к экономике, свободной одновременно и от духа традиции, и от того постоянного страха перед голодом, который долгое время тяготел над методами обработки. Гораздо более сложно (и, по правде говоря, при современном состоянии наших знаний почти невозможно) дать точный отчет о судьбах мелкого или среднего крестьянского хозяйства в современной Франции: собственности, аренды или испольщины. Это хозяйство, бесспорно, выдержало много серьезных кризисов: постоянные кредитные затруднения; конкуренция чужеземных продуктов, особенно (с 1880 года или около этого) русского и американского зерна; нехватка рабочей силы вследствие ухода батраков и падения рождаемости; вздорожание промышленных изделий, в которых крестьянин нуждается больше, чем в былое время. В некоторых районах, где мелкий предприниматель является чаще всего арендатором или испольщиком, крестьянское хозяйство все еще зависит от крупных поместий. Почти везде оно также зависит от капиталиста, заимодавца и особенно купца, навязывающего производителю свои цены и умеющего лучше, чем он, использовать конъюнктуру. Экономическое положение крестьянина остается во многих отношениях неустойчивым. Однако несомненно, что в основном крестьянство победоносно прошло через XIX.век и начало XX столетия. В частности, крестьянская собственность (во всем юридическом значении этого термина) продолжает господствовать на значительной части территорий. Она даже охватила еще более значительные пространства. Совсем недавно, во время войны и послевоенных лет, сначала продовольственный кризис, а затем денежный сослужили ей, как и в эпоху Столетней войны и последующих лет, неплохую службу. |
