— Хиппуешь, клюшка! — крикнул Пятницкому высунувшийся по пояс из кабины сержант Супонев, водитель «шишиги», а по совместительству громила и ужас всего личного состава второй роты; человек с вечно небритой мордой.

«Хиппующий клюшка» в очередной раз вытер пот со лба.

Я постарался подбодрить закомплексовавшего водителя:

— Не переживай! Доедешь благополучно — получишь медаль. А не доедешь орден… Но извини — посмертно.

Ничуть не обнадеженный этим щедрым посулом, скорбный Пятницкий полез под машину смотреть тормоза. Как минимум, он хотел узнать — не вытекает ли из них тормозная жидкость.

Пока нервный водитель корячился под любимым автомобилем, я достал из коробки продукты, и, задумчиво повертев в руках банку тушенки, открыл ее штык — ножом. А что прикажите делать? Если я упаду в пропасть вместе с этой кучей металлолома, то не будет ли съедать меня тоскливая мысль, что зря пропадают продукты в вещмешке, а я ломаю кости голодный и неудовлетворенный желудочно? Вспомнилось мне в этот миг творение профессора Выбегалло человек, неудовлетворенный желудочно, и испортило весь аппетит. «Вот что я за мерзкий тип», — подумал я, — «нет, чтобы принять какое-то волевое решение, спасти ситуацию… Вместо это цепляешься за низменные плотские удовольствия, как будто пытаешься напоследок надышаться».

В этот мучительный момент «шишига» Супонева дернулась и поползла вперед. Позади нас загудели возмущенные клаксоны. Что ж, ведь мы перегородили им всю дорогу, образовали гигантский тромб. Сейчас нас скинут вниз, чтобы не мешались, а меня поставят к стенке… Нет, не так. Стенок здесь нет. Поставят меня, вот скажем, к этому каменному обрезу, где трещины и лопины складываются в некое подобие шестиконечной звезды…

Пятницкий запрыгнул в кабину заметно повеселевший. У меня тоже отлегло от сердца:

— Ну что, друг? Чем обрадуешь?

Грязный Пятницкий распустил пальцы веером и важно произнес:

— До цели доедем, а там что-нибудь придумаем.

Мы тронулись в тот самый момент, когда офицеры, прапорщики и контрактники с позади стоящих машин уже мчались к нам, чтобы вытащить нас из кабины, и, наверное, набить морду.

Но мы, ха-ха-ха, оставили их позади, и теперь они бессильно грозили нам кулаками, скрываясь в облаке пыли.

Опять мы были одни. Но уже не в туманной хмари, а под горячим солнцем, под ярким синим небом, вдыхая горный ветер и радуясь жизни.

Пару раз нас обгоняли безумцы. Ширина дороги позволяла разъехаться двум «Уралам», но я не рискнул бы на такие маневры на такой скорости, тем более, когда сзади прицеплена пушка. Но я догадывался, кто сидит в кабине этих мощных машин. Естественно лейтенант Поленый, и лейтенант Гаррифулин. Вечные друзья — соперники превратили скучный для них переход в веселое ралли. И водители, наверняка, под стать им — такие же отчаянные и жизнелюбивые парни.

Помню, в нашем Новопетровске был такой отчаянный малый, как любят говорить душевные школьные преподаватели, способный, но ленивый. Способностей его вполне хватило на то, чтобы угнать автомобиль, а леность мысли и любовь к острым ощущениям привела прямиком в столб, где и остался на долгое время след от его мозгов в виде темного пятнышка. Разговоров хватило на неделю, причем сочуствие в основном вызывал владелец машины. Его «ласточка» восстановлению не подлежала, а если учесть, что он ее только неделю как купил…

Из родни несостоявшегося пилота «Формулы -1» в наличии была только одна мать-одиночка. А какой с нее материальный спрос?

Несостоявшийся автовладелец продал оптом все годные запчасти со своей «ласточки» местным умельцам, а деньги пропил с горя.