Стратиг выскочил на крыльцо под колючую метель.

– Кто? Кто говорит?!! – срывая глотку, кричал он в раскаленную мембрану.

В ответ только треск помех. Он вызвал штаб группировки и едва слышным голосом потребовал доложить обстановку.

– Не понимаю, говори громче! – шептал он, захлебываясь снежным пеплом, сыпавшим с неба. В ухо вливались абсолютно ясные убийственные слова:

– Колонна бронетехники встретила ожесточенное сопротивление, несет тяжелые потери…

Стратиг поднял глаза в темную воронку неба. Снег внезапно иссяк, и в черной клокочущей пустоте открылась бездонная дыра, похожая на оскаленный провал рта и раструбы ноздрей. Демон ледяных космических пустынь, безликий убийца-пожиратель летел к Земле. Это для него была приготовлена дымящаяся площадь посреди Грозного, похожая на кровавое жертвенное блюдо. Внезапно искаженные черты фантома дрогнули и растворились в метели.

В лицо Стратига с сочувствием заглядывал Быховец:

– Что с тобою, плохие вести?

Стратиг пьяно кивнул и зажмурился, вновь узнавая пустынного демона. Быховец потрепал министра по спине, как умную собаку, приглашая, обратно в теплый уютный зал.

– Суки, – бормотал Стратиг, покорно ступая за Быховцом и с ненавистью глядя на его блестящую тонзуру посреди курчавых золотистых завитков. Он и впрямь был похож на рыжего быка Зевса, умыкнувшего Европу, на Золотого Тельца, попирающего копытами священные скрижали. Три года назад он впервые появился перед Стратигом, вырос внезапно, как посланец тайного царства, как сказочный скопец с бездонным мешком, завалил подарками, поймал на обычных, вполне невинных человеческих страстишках, на слабости к дорогим машинам и мужским удовольствиям. Это он завлек в его бездонную дыру провала, посулил дулю, а отлил пулю, заставил его, честного служаку, присягнуть слепому демону смерти, и теперь именно ему, Стратигу, суждено стать черной птицей гниения – пернатым могильщиком, вестником гибели.

Стратиг вернулся в сияющий огнями зал к радостно клокочущему пиршеству, его крепкие плечи болезненно ежились, точно на них уже стояла алая отметина лазерного прицела, и многие заметили, что во время недолгого отсутствия с него словно содрали лицо.

Стратиг залпом опрокинул стопку мертвой жгучей жидкости и налил еще. Он пил не пьянея, раз за разом вливал в себя водку, вытесняя бессмысленный ужас катастрофы.

– Суки… Я бригаду положил за ихнюю нефть.

И он заплакал, не скрывая слез.

Золотой петух завопил далеко за полночь. Стратиг ненавидяще уставился на злосчастный подарок. Агатовые глазки птицы вспыхнули мстительно и злобно, крылья захлопали, рассыпая золотое сияние и легкий металлический звон.

Заводной недремлющий страж озирал со стен столицы грядущий день и вещал о гибели войска в тесном ущелье улиц, в ловушке гор. Этот золотой могильщик уже отмерил время России, он вычислил противостояние ее планет и созвездий и час ее убытка и теперь готовился заглотить ее вместе с пашнями и космодромами, втянуть в себя ее выстуженные равнины и льдышки северных озер, расклевать ее молодость и силу.

«Петушок кричит опять, Царь скликает третью рать… И ведет ее к востоку…» – прошептал Стратиг, как злой заговор. Птица продолжала победно кричать. Стратиг схватил малахитовую подставку и стукнул часы о столешницу. Петух уронил золотую головку и затих.

Крепость Грозный

И подгорели корочки на хлебушке империи.

Чечня. Город Грозный. 1 января 1995 года

Разведгруппа Н*-ского парашютно-десантного полка была поднята по тревоге на рассвете первого января, когда стало ясно, что мирная операция по занятию Грозного провалена. В эти первые часы управление войсками отсутствовало, тыловые части и боевые подразделения еще только готовились к переброске.