Пребрана и с нею множество женщин остались в городе. На соборной площади под открытым небом лежали раненые. Жители Преславы боялись брать их в дома, опасаясь гнева мятежников.

В устье Дуная, у пределов Болгарского царства путь ладьям преградила флотилия. Плыли струги с княжьим тавром и скакали вдоль берега толпы кочевников-печенегов. Были врагами, а ныне союзно с русичами шли печенеги воевать Византию.

– Город мой пал, – вот все, что сказал Святослав, узнав о случившемся, и до крови сжал в ладони монету-талисман, с надписью «Царь Болгарам».

Воевода Волк развернул свои ладьи, и поплыли защитники Преславы впереди каравана судов, и содрогнулось царство Болгарское от гнева русских дружин. И вновь с поспешностью неверных жен болгарские города отлагались от византийского посадника Бориса и переходили под руку русского князя. С предателями поступал Святослав, как поступает с неверной женою вернувшийся муж. Множество болгарских бояр, изменивших присяге, было посажено на кол под Филиппополем. Но князь-Барс был верен воинской чести и рассудителен даже в гневе. Венценосного Бориса и его брата Романа он не только пощадил, но даже оставил в их дворцах, не лишая короны. Его гнев был обращен только против изменников.

Впереди в утреннем тумане встала Преслава, но затворились болгары в городе и утром вышли на битву против Святослава, и была сеча великая, и стали одолевать болгары, тогда сказал Святослав своим воинам:

– Здесь нам и умереть. Постоим же мужественно, братья и дружина! Мертвые сраму не имут!

Множество славных богатырей было в войске Святослава: первым среди равных был воевода Икмор, в бою он один стоил целой сотни, был воевода Свенг, варяжский поединщик. Был Скиф, славный богатырь, гордившийся размерами тела и неустрашимостью души. И Радим-Кречет, рубивший двумя мечами сразу воин-коловрат. Не отстояли крепости мятежники и под напором русского гнева побежали за стены Преславы. У ворот настигли их дружинники Святослава и взяли город приступом.

Вместе с Преславой воспряли надежды князя на Русское Царство Великое. Дунай – голубая вена Европы уходила из-под Византийского креста. Держава северных мечей вновь рождалась в пыли битв, еще одни прыжок пардуса, и давний враг будет растерзан! «Хочу идти на вы и взять ваш град, аки сей…» – написал Святослав византийским вельможам и занес свой меч над Царьградом.

Широкими прыжками приближался разъяренный барс к Царьграду, и тяжелая поступь северных варваров сотрясала Болгарию и Македонию. С праведной свирепостью несли северяне русский порядок на острие мечей. Они помнили обиды вековой давности и были готовы мстить сторицей за всякое оскорбление, когда-либо нанесенное русскому духу и русской крови. Уныние и ужас царили в столице византийской империи. И вновь, как в годины прежних бед, пастыри вещали с амвонов церквей о грозе с севера, о наказании за развращение нравов, о Страшном Суде и Люцифере-губителе.

Под Адрианополем греки вышли навстречу русскому войску, и после жестокой сечи пал Адрианополь, и задрожали святыни Царьграда.

Святослав уже был в двух днях пути от византийской столицы. С малым числом воинов наступал он на сотни тысяч румийцев. Все надежды греков были на патриция Петра, опытного стратига. Но в те дни прихотливая военная удача отвернулась от византийцев, после кровопролитной сечи храбрый кастрат отвел войска за Аркадиополь. Вскоре к армии Петра присоединились отборные легионы, дотоле усмирявшие мятеж на окраинах империи, и в битве под Аркадиополем не оказалось победителей. Святослав не сумел взять Царьград, но и румийцы не смогли одолеть русичей.

Думая, что имеют дело с златолюбивыми варварами, греки поспешили испытать русов дарами. Святослав отверг золото и роскошь, и лишь увидев меч из дамасской стали, обрадовался.