|
Чтобы, как признался он, снискать расположение Главка, – что за история! – Полиид предложил стать той ночью этаким амулетом: в момент старта отец даст своей упряжке затянуться косячком; давным-давно изнемогающие от любви кобылы еще более обезумеют; в роще, где, по словам Сивиллы, пробилась столь редкостная молодая поросль, я должен был по сигналу сорвать ее и, выйдя вперед, растереть в руках; одно дуновение ветра, одна понюшка – и кобылы Главка финишируют первыми. "Ура!" – вскричал Делиад. "А почему я?" – спросил я. Потому, объяснил Де-Де, что это будет символический суррогат требуемой, чтобы соблюсти Схему, попытки детоубийства: нанюхавшиеся кобылы, правимые моим отцом, полетят словно бы прямо на меня, но у меня будет предостаточно времени, чтобы укрыться вместе с ним и Сивиллой в роще. Никто не пострадает, Главк изящно победит, благодарность за нашу помощь должна подавить в нем остаток страха передо мной и недоброжелательность по отношению к нашему наставнику. Полиид побледнел, потом прямо на месте выставил моему братцу пять с плюсом за семестр по Мифологии I.
– "Ненавижу скачки с подстроенным результатом", – пожаловался я Де-Де в роще. "Я тоже", – сказала Сивилла. "Ну да, конечно", – откликнулся Делиад. Полная луна, разбросанные по небу облака, нега; стоило луне скрыться, как невозможно было ничего различить, кроме неровно полыхающих на самом берегу костров, на которых аргонавты готовили угощение; затем облака расходились, роща начинала зеленовато фосфоресцировать. Я как мог пользовался каждым затемнением, чтобы ввести Де-Де в курс дела, прежде чем сделать ему на день рождения подарок: с рукой на одной из Сивиллиных грудей, я клал его руку на вторую или ей под хитон, который она носила на манер амазонок… Даже тогда! – восклицает Меланиппа. Беллерофон дивится, где же она была все эти несколько страниц? Задолго до того, как Антея принесла этот стиль в Тиринф, у нас в Коринфе уже были настоящие амазонки, которые присматривали за лошадьми после декрета Главка, и их мода пришлась по вкусу женщинам помоложе. Вот почему, когда Беллерофон увидел Меланиппу среди окружающих Антею носительниц вожделенных дилд и накладных грудей, он сразу же понял, что она одна здесь настоящая. Сама Меланиппа не так уж в этом уверена – ну да ладно. Попросить ему у нее прощения? Нет, пожалуйста, пошли дальше: вернемся к лапанью Сивиллы; ты рассказываешь это Филоное? Я говорю сам себе. Безумная Сивилла мертва, сладкая Филоноя… мертвы все, кроме нас, обреченных на бессмертие. Хм. – И каждый раз, – продолжаю я, – она знала на ощупь, где чья рука. До чего жаль Де-Де. Давай теперь взглянем. Колесницы сгрудились вдоль берега. Я решил, что лучше подшутить над Главком и в конце концов отказаться от жульничества; Делиад запротестовал; Сивилла кружила вокруг колодца на четвереньках, выщипывая травку, которую мы жевали до тех пор, пока не заторчали, как гора Геликон. Я послал ее за добавкой, обещая, когда она с этим справится, слазать на нее на наш любимый лад, по-жеребецки; затем шепнул Де-Де, что же у меня на уме: он должен был в нетерпении заявить, что, к выгоде Сивиллы, намерен занять мое место в программе Полиида – размять, пока я с ленцой флиртую, гиппоман, дабы в интересах Главка и собственного" капиталовложения приманить кобыл; а вместо этого, стоило луне затмиться, занять на Сивилле мое место, с таким жаром охаживая ее с крестца, что она смогла бы сообразить, что к чему, когда будет слишком поздно. Хоть его и разобрало и он просто подыхал от любви, парнишка отказался. Я пригрозил, что соглашусь подстроить результат гонки, только если он возьмет ее от меня в подарок, – как раз в этот миг колесницы с ревом сорвались с места. Посмотрим. Хм, сильная же это, однако, была штуковина; все пошло наперекосяк; Главк дал кобылицам по причитающейся понюшке амулета, и они обезумели; Де-Де – будь проклят, Полиид! – Де-Де, давай посмотрим, нас разобрало, мы распалились, словно камни с огнедышащей горы Химеры; поди знай, кто из нас кем был. |
