– Маленькие люди говорят, – проворчала Антея, – большие вершат. – Прет приподнял в нашу сторону бровь. "Я молод, и мне многому еще надо учиться, – заявил я. – Но не сомневайтесь, я научусь". Вновь подпуская в голос вчерашние поддразнивающие нотки, Прет указал, что мои иллюстрации были взяты из будущего и тем самым придавали весомость его собственной убежденности, что легендарные герои отнюдь не таковы, как к тому привыкли, что нынешний урожай на ниве героических свершений выращивают мелкие сошки – не чета поколению их отцов, золотому веку, наследуемому, так сказать, веком медным. Я решительно отверг эту клевету: кузен Персей, утверждал я, будучи всего несколькими годами старше меня, предстанет, когда все вернется на круги своя, столь же ослепительным полубогом, как и когда-то сраженное чудовище…

– Или проткнутая принцесса, – добавила Антея, поднимая свое утреннее питье. – Или околевший клеветник, ага?

Прет побледнел.

– Забудем о приятеле Персее, – спокойно произнес он через пару мгновений, – зайдя так далеко, ты, чего доброго, готов признать, что, если за пару дней не преуспеешь со своим гипотетическим крылатым конем, мы вправе будем заключить, что ты мошенник, и казнить тебя за надругательство над храмом Афины?

Антея цедила питье и усмехалась. Потея, я напомнил ему, что все еще не очищен от кровопролития. В отсутствие инструкций от своего ментора Полиида, к которому как раз накануне послал вестника, я просто-напросто предполагал, что старый метод постного видения вполне подходит для загона и отлова Пегаса; что к Афине было вполне уместно обратиться и за отпущением грехов и что обе эти цели можно преследовать одновременно. До сих пор все улики, в общем-то, подтверждали эти предположения, но мои познания допускают, что отпущение является необходимой предпосылкой теофаний или что Афина, которая, вне всякого сомнения, находилась на грани того, чтобы со мной заговорить, может, когда я обрету голос, наказать мне, прежде чем взнуздывать крылатого коня, пройти очищение у Афродиты или моего отца Посейдона. Посему я бы предпочел сейчас абсолютно не соотноситься ни с каким графиком. И т. д.

– Ха, – сказала Антея.

– Сегодня утром из Коринфа уже пришла весточка, – сообщил мне Прет, – твой инструктор Полиид исчез из виду.

Пытаясь скрыть испуг, я заметил, что периодические исчезновения – профессиональная черта оборотней; Полиид, в соответствии с нынешней своей тенденцией, без сомнения, обратился в тот или иной документ, возможно в ту самую копию Схемы, которую он обещал мне выслать.

– Возможно. – Прет промокнул рот салфеткой, стряхнул с колен крошки и дочерей, встал из-за стола. – Хотя, по состоянию на сегодняшнее утро, тебе не поступало никаких посланий ни коринфской, ни нашей почтой, а твоя матушка поклялась нашему посыльному, что оба ее сына погибли. Между прочим, Полиид исчез не откуда-нибудь, а из царских застенков – Эвримеда приговорила его к смерти за жульничество, обман, вероломные советы и государственную измену. Доброе утро.

Царицу забавляло мое замешательство. Вскочив на ноги, я заявил, что суждения моей матушки, без сомнения, оказались ущербны из-за неожиданной утраты мужа и сына и моего собственного кажущегося дезертирства (каковым явно и объясняется то, что она причислила меня к мертвым); мало того, сам Полиид часто указывал нам, что истинное оборотничество напоминает жульничество, как беллетристический вымысел напоминает ложь. Если я должен пока управляться без его советов, пусть так оно и будет, заявил я, совсем не уверенный, что сумею с этим справиться; если мой образ действия был ошибочным или преданный мне Полиид оказался не на своем месте, я доверю самой Афине исправить и поддержать меня советом и заменить моего мертвого единоутробного брата живым единокровным.