Марина замолчала. Но то, что она сказала об Осетрове, как раз и было важно следователю: все-таки соперничество существовало!

— А вчера — трагическая случайность. Никогда не поверю, чтобы Нил сделал это специально, — вдруг заговорила девушка страстно. — Да, Нил жестокий. Но… — Марина покачала головой. — Нет. Нет. Нет, я не так выразилась… Просто, он такой…

— Какой?

— Всегда хочет что-то сделать доброе… А получается… — Она тяжело вздохнула. — Вот и с мотоциклом так же… — Марина остановилась. — Понимаете, он ослеп. Было яркое солнце. Лед сверкал как сумасшедший… Нил потом два дня ничего не видел… И я тоже.

— Погодите, вы о чем? — спросила Ольга Арчиловна.

— Об аварии… Знаете, как болят глаза, когда ослепнешь зимой от солнца! Словно их сильно натерли луком… Честное слово, иначе ничего бы не случилось.

— Значит, вы тоже… — начала было Дагурова.

— Ну да! Он повез меня покататься на озеро. Я была тогда маленькая. И врач сказал — хорошо, что маленькая, у детей все срастается быстрей. И нога тоже…

— Сильно разбились?

— Было очень больно…

«Вот почему ее отец не любит Осетрова, — поняла следователь. — Но надо отдать должное Федору Лукичу. Честно признался».

— Я только через год узнала, что Нила за это судили…

Они подошли к центральной усадьбе.

— Когда вы уезжаете? — спросила Ольга Арчиловна.

— Завтра вечером… Господи, неужели ему опять предстоит суд? — воскликнула девушка. — И тюрьма?! — Она посмотрела на следователя. — Скажите, Нилу много дадут?

— Не знаю, девочка, — мягко ответила Ольга Арчиловна. — Это решает не следователь.

— Да, да… Я учила в школе. Это решает суд…

— Марина, я хотела бы с вами побеседовать подробней… Что, если завтра с утра?

— Хорошо, — кивнула Марина. — Куда мне прийти?

— Если можно, я сама приду к вам. Домой.

— Милости прошу, — чуть наклонила голову девушка. — До свидания.

— Всего хорошего…

Чижик уже отошла от нее. Ольга Арчиловна не удержалась:

— Марина…

Та грациозно повернулась.

— Вы не помните, сколько было выстрелов? Вчера?…

— О, много. Шесть или семь… А может быть, восемь.

«Все-таки я, видимо, права, — удовлетворенно подумала Дагурова. — Виновато эхо… Вот все и называют разное число…»

…Гай встретил ее озабоченный.

— Из Москвы звонили. Из института, где работал Эдгар Евгеньевич… Конечно, такой ученый!.. Да еще не представляете, сколько дел, — сказал он, показывая на кипу бумаг на своем столе. — Кручусь за себя, за главного лесничего…

— Он в отпуске?

— Просто нету… То пьяница попадется, то склочник. То пришлют такого, который в делах ни бельмеса. За три года четыре человека сменилось. Больше месяца не держатся. — Он провел рукой по лицу, словно старался стереть заботы. — Ну да ладно, что я все о своем. — Федор Лукич открыл сейф и вынул из него бумажный сверток. — Это, наверное, вам?

Следователь развернула его.