— А я ведь не чаял, что вы живы останетесь, — присел я рядом с дедушками: — Думал, поминальные службы придется по дедушкам заказать да свечки за их упокоение поставить.

— Ну, парень, побегал бы ты по шахтам. Побегал бы, так и сам бы уйти сумел, — прогундел второй дед, стриженный ежиком, с проваленным носом, разливая вино: — Пить будешь? За победу?

— Если только чокнуться, — хмыкнул я, принимая чарку. — За победу!

— Ну — вольному воля, — философски изрек лысый шахтер, выпивая вино.

— Имей в виду, комендант, — сказал Герхард, отбрасывая обгрызенную ножку и вытирая пальцы о рваный камзол. — Если в шахту попадешь, не путай штреки с газенками. Газенк — по нему породу вниз сбрасывают, а по штреку ты наверх выбраться сможешь.

— Да мне вроде бы в шахте делать нечего, — пожал я плечами. — Мне бы по земле как-нибудь.

— Кто знает… — вздохнул тот дед, что был лысым. — Я тоже когда-то думал — на кой черт мне эта шахта… А когда судья, паскуда, двадцать лет каторжных работ вломил, быстро узнал, почему шахтеры мышей любят.

— Всего-то двадцать! — засмеялся тот, что с ежиком. — Да по тебе уже лет сорок, как «одноногая вдова» плачет. Двадцать лет в шахте — это и всего-то половина.

— Так я и двадцати-то не пробыл, — ничуть не смутился лысый. — Два года серебришко добывал да сбежал. Не знаю, как люди могут сами под землю лезть? Чего там интересного?

— Э, что вы понимаете! — возмутился Герхард. — Я, почитай, полста лет по шахтам провел. Лучше меня никто руду не умел искать. Ты, Артакс, если будешь золото искать, запомни — в Серых горах его нет! Это пан Анджей сказал, когда трактат писал о том, где золото искать. Так и написал — мол, нет золота в Серых горах! А ему верить можно.

— Да что ты меня все в рудник-то отправляешь?! — начал я сердиться. — Век бы там не был…

— И правильно, — одобрительно хлопнул меня по плечу «ёжик». — В рудники за золотом и серебром не ходи! Ты лучше в Самоцветные горы попадай. Есть там одно местечко — Мариинская подземная долина. Ее еще Волкодавкой кличут, потому что волков надавлено вокруг видимо-невидимо. Мол, собаки там летающие, что волков давят да каторжникам помогают. Там, хоть и трудно, но уйти можно с камушками. Я, когда из подземелья убегал, десяток камней унес.

— Так уж и десяток? — не поверил лысый. — Как умудрился-то?

— Ну, свой-то у меня всего один был, — признался «ёжик». — Нас ведь каждый вечер обыскивали. Еще девять охранник одолжил.

— Сам? — удивился я.

— Конечно. Я, когда его душил, то спросил: можно, мол, у тебя в карманах пошарить? Ну а раз он не отказал — значит, согласился! Правда, собак летающих не видел! Одичавших, которые вместе с волками живут, тех много.

— Камни-то куда дел? — поинтересовался лысый. — Неужто все пропил?

— Пропил девять. А десятый, когда на покой уходил, Хозяину отдал. Он мне сказал, что за этот камушек будет меня до конца века холить и лелеять.

— И чего ж тебе, старому, на покое-то не сиделось? — поинтересовался я, прикинув, что «камушек» был действительно ценным.