-Достойное дело атаман. Я непременно это сделаю, посчитав это за большую честь.

Склонив голову в знак почтения, я передал ему свёрток со знамёнами и пообещав, что в самое ближайшее время принесут к ним древки, я вышел из церкви и чуть отойдя в сторону, стал наблюдать как подтягивается народ. Когда все от мала до велика собрались на площади возле импровизированной церкви, отец Гавриил начал литургию, продлившуюся что-то около часа, а затем начал свою проповедь, обращённую ко всем здесь присутствующим. Я какое-то время внимал его мудрым словам, но до конца не дослушав, подал сигнал есаулу и сотникам подойти ко мне, что они незамедлительно и сделали. Отдав команду сразу после проповеди выстраивать сотни на площади в одну линию, я продолжил внимательно слушать проповедь отца Гавриила, завершившуюся призывом крепить единство и крепиться духом перед лицом тяжёлых испытаний....

Завершив свою проповедь, отец Гавриил оповестил всех, что расходиться не надо, так как предстоит важная военная церемония. Есаул и сотники, выполняя моё распоряжение немедленно принялись выстраивать линейные сотни, причём проделывали они весьма сноровисто. Поднаторели они за последнее месяцы, проведённые в постоянных тренировках, что не могло не радовать.

Пока сотники с десятниками выстраивали парадные шеренги, народ в предвкушении чего-то необычного не спешил расходиться и смотрел во все глаза на разворачивающееся действо. Оно и понятно, в последние месяцы до каких-либо развлечений времени практически не было, один лишь каторжный труд на добровольных началах с хорошей такой перспективой на будущее. Вот, наконец народ и получил долгожданное развлечение....

Управившись за несколько минут, есаул проревел команду, и все бойцы как один приняли стойку 'смирно'. Чеканя шаг, есаул подошёл ко мне и отрапортовал:

-Атаман, по вашему приказу линейные сотни построены!

-Вольно.

-Вольно! - Развернувшись к строю, продублировал он команду и замер на месте, в ожидании дальнейших приказов.

Медленно оглядев напряжённых бойцов и притихших людей, я сделал несколько шагов вперёд и набрав побольше воздуха в лёгкие, громко заговорил:

-Братья и сёстры, на нас войною идёт орда степняков, точное количество неизвестно, но не менее ста сотен с артиллерией. Они идут нас убивать, а выживших обратить в полон и продать на рабском рынке как скот. Отступать нам некуда, здесь наш дом и мы его будем защищать и непременно победим. Они будут здесь на Хортице где-то к полудню, а посему приказываю, незамедлительно начать подготовку к обороне, но прежде чем начать выполнять поставленный приказ, надо выполнить обязательный воинский ритуал. Каждой казачьей сотне будет вручён именной вымпел. Любая сотня, потеряв его покроет себя страшным позором и будет расформирована. Боевой отличительный вымпел - это честь и гордость каждого бойца о которой он обязан всеми силами заботиться и блюсти, и я надеюсь, нет, даже не так, я знаю, в предстоящем сражении со степняками вы покроете себя и свои вымпелы великой славой!

Умолкнув, я резко развернулся к нашему священнику и чуть поклонившись, обратился к нему:

-Отец Гавриил, я попрошу вас освятить наш общий боевой стяг и именные вымпелы линейных сотен.

Священник, одобрительно кивнув головой, жестом указал служкам вынести алое знамя с изображением Лихого всадника и когда его вынесли из церкви, звонким и хорошо поставленным голосом запел песню-молитву, да так запел, что даже меня толстокожего до самых печёнок проняло и я, ощущая какой-то безумный душевный подъём, снял кубанку и трижды перекрестился. И тут произошло нечто вообще поразительное.... Бойцы, выстроенные в парадные шеренги, видимо под воздействием песни-молитвы находясь в точно таком же состоянии все как один сняли головные уборы и повторив мои движения, осеняя себя православным крестом. Неожиданным это было, ой как неожиданным, ведь не было же в местной религии Единого ничего подобного, от слова вообще.