|
Луну заманим с неба В ладонь, – коли мила! Ну а ушел – как не был, И я – как не была.
Гляжу на след ножовый: Успеет ли зажить До первого чужого, Который скажет: «Пить».
Август 1920
«Ох, грибок ты мой, грибочек, белый груздь!..»
Ох, грибок ты мой, грибочек, белый груздь! То шатаясь причитает в поле Русь. Помогите – на ногах нетверда! Затуманила меня кровь-руда!
И справа и слева Кровавые зевы, И каждая рана: – Мама!
И только и это И внятно мне, пьяной. Из чрева – и в чрево: – Мама!
Все рядком лежат — Не развесть межой. Поглядеть: солдат. Где свой, где чужой?
Белый был – красным стал: Кровь обагрила. Красным был – белый стал: Смерть побелила.
– Кто ты? – белый? – не пойму! – привстань! Аль у красных пропадал? – Ря-азань.
И справа и слева И сзади и прямо И красный и белый: – Мама!
Без воли – без гнева — Протяжно – упрямо — До самого неба: – Мама!
7 февраля 1921
Молодость
1
Молодость моя! Моя чужая Молодость! Мой сапожок непарный! Воспаленные глаза сужая, Так листок срывают календарный. |
