Горделивый златоцвет,

         Роскошью своей не чванствуй:

         Молодым сединам бед

         Лавр пристал – и дуб гражданский.

    Между 17 и 23 сентября 1922

Хвала богатым

         И засим, упредив заране,

         Что меж мной и тобою – мили!

         Что себя причисляю к рвани,

         Что честно мое место в мире:

         Под колесами всех излишеств:

         Стол уродов, калек, горбатых…

         И засим, с колокольной крыши

         Объявляю: люблю богатых!

         За их корень, гнилой и шаткий,

         С колыбели растящий рану,

         За растерянную повадку

         Из кармана и вновь к карману.

         За тишайшую просьбу уст их,

         Исполняемую, как окрик,

         И за то, что их в рай не впустят,

         И за то, что в глаза не смотрят.

         За их тайны – всегда с нарочным!

         За их страсти – всегда с рассыльным!

         За навязанные им ночи

         (И целуют и пьют насильно!),

         И за то, что в учётах, в скуках,

         В позолотах, в зевотах, в ватах,

         Вот меня, наглеца, не купят, —

         Подтверждаю: люблю богатых!

         А еще, несмотря на бритость,

         Сытость, питость (моргну – и трачу!),

         За какую-то – вдруг – побитость,

         За какой-то их взгляд собачий,

         Сомневающийся…

         – Не стержень

         ли к нулям? Не шалят ли гири?

         И за то, что меж всех отверженств

         Нет – такого сиротства в мире!

         Есть такая дурная басня:

         Как верблюды в иглу пролезли.

         …За их взгляд, изумленный насмерть,

         Извиняющийся в болезни,

         Как в банкротстве… «Ссудил бы… Рад бы —

         Да…»

         За тихое, с уст зажатых:

         «По каратам считал я – брат был…»

         – Присягаю: люблю богатых!

    30 сентября 1922

Рассвет на рельсах

         Покамест день не встал

         С его страстями стравленными,

         Из сырости и шпал

         Россию восстанавливаю.