– Совсем не помешает, если ты подойдешь и развяжешь меня.

– Ах, Даймонд, – прошептала Салли таким виноватым, таким любящим голосом, что у детектива екнуло сердце.

Затем она наполовину проползла, наполовину перелетела разделяющее их пространство, обхватила своего героя руками и прижалась головой к животу.

Джеймс на минуту смирился с пылким порывом, но только потому, что было нечто невероятно притягательное в объятьях Салли Макартур. А потом протянул:

– Не стану отрицать – ощущение приятное, однако хотелось бы как-то выбраться отсюда. Но ничего не получится, пока ты стискиваешь мои колени.

– Наплевать. Зато так я умру счастливой.

– Я предпочел бы жить.

– Думаю, я тоже, – с прагматичным вздохом отпрянула Салли и, нащупав путы, принялась развязывать дьявольские узлы Альфа. – Когда ты впервые понял, что в меня влюбился? – бодро спросила она.

– В январе 1999, – брякнул Джеймс, надеясь чуточку спустить этот радужный пузырь, назвав дату в будущем.

Ошибочный расчет.

– Ничего, я подожду, – жизнерадостно заверила оптимистка. – А до той поры мы будем спать вместе?

– Черт возьми, Салли, не могла бы ты сосредоточиться на развязывании узлов?

– Я делаю все от меня зависящее. Сомневаюсь, что ты захочешь переехать ко мне. Безусловно, ты нравишься Исайе, но он немного старомоден. Наверняка притащится к двери спальни с дробовиком и священником. Нет, полагаю, лучше жить в твоей квартире. Должна заметить, она показалась мне довольно милой, когда я пришла за тобой тем утром, и мы впервые направились на север. Хотя не помешало бы перебраться в более зеленый район. Без сомнения, нам удастся найти жилье, которое подойдет обоим. Где-нибудь в колоритном местечке рядом с водой.

– Кто сказал, что мы будем жить вместе?

– Ну, это же логично.

Салли присела перед детективом на корточки и внимательно посмотрела снизу вверх.

– В конце концов, секс это замечательно, и было бы глупо обходиться без него аж до 1999 года только из-за твоего несносного упрямства.

– Не могла бы ты поскорее меня развязать? – умоляюще попросил Джеймс, чувствуя, что голова вот-вот взорвется.

– Милый, уже все сделано.

Он дернул руками, и веревки упали. Салли принялась возиться с узлами на лодыжках, но Даймонд отвел ее пальцы и сам избавился от пут, немного смутившись, что увлекся глупой перепалкой и даже не заметил, как она освободила его руки.

Через мгновение детектив встал, стремясь держаться как можно дальше и от Салли, и от искушения, потянул затекшие мышцы и зашагал по тесному непроглядному пространству. Насколько он мог судить, освещения здесь не было и на двери с внутренней стороны отсутствовала ручка.

– Мы ведь выберемся отсюда? – с пола спросила Салли.

Она не шевелилась, пока он исследовал кладовку, и голос звучал подозрительно спокойно.

– Разумеется, – отрезал Даймонд, сильно сомневаясь в сказанном. – Просто придется подождать до рассвета. Вверху имеется небольшое оконце, утром посветлеет. А сейчас чертовски темно, ничего не видно дальше нескольких дюймов.

Он наощупь пробирался назад к незагроможденному центру кладовки, двигаясь мимо рядов стеллажей туда, где осталась Салли, и чуть не рухнул на нее в темноте. Присел на корточки и дотронулся до сокамерницы, убеждая себя, что должен удостовериться, все ли с ней в порядке. Это стало первой ошибкой.

Его руки легли на ее плечи… такие мягкие, такие хрупкие под его жесткими ладонями. Салли встала на колени, подалась ему навстречу, обняла за талию и прильнула к Джеймсу в кромешной тьме. Он почувствовал ее напряжение и страх, который она старательно пыталась замаскировать.

– Даймонд, – тихим голоском попросила Салли, – не мог бы ты попритворяться какое-то время? Прикинуться, что меня любишь? Если честно, я немного напугана…

«Боже, какой же я размазня, какой болван, какой полный и абсолютный идиот!» – проклял себя Джеймс, обхватил хрупкий подбородок и приблизил к себе ее лицо, не в силах вымолвить ни слова – благодаря сохранившимся остаткам чувства самосохранения.