Женщина задыхалась. Испытание оказалось не из легких. Она боролась с дикими, поднимающимися из неведомых глубин силами, даже не пытаясь прибегнуть к логике. Подобное с ней творилось впервые.

- Милый! Откуда ты здесь?.. Каким образом?..

- Не открывай глаза, - мягко шепнул носатый. Губы его склонились, оказавшись новой пыткой для женщины. Они гуляли по лицу, по всему телу, нигде не задерживаясь, зажигая точку за точкой, превращая локальные очаги в единое бушующее пламя. Она не заметила, когда ее успели раздеть. Носатый лежал уже рядом.

- Чародей, - она прижалась к его плечу и всхлипнула. - Я ничего не знала! Совершенно ничего!.. Скажи правду, это все еще сон?

- Все зависит от твоего желания, - он печально улыбался. - Сны подвластны людям. И жизнь тоже...

- Но если это сон, он когда-нибудь прекратится!

- Он не прекратится, если мы не откроем глаза.

- Ты боишься, что мы увидим друг друга?

- Я боюсь, что ты увидишь меня.

- Но почему? Ты похож на кого-нибудь из персонажей Гюго? Я бы это наверняка ощутила! Разве не так?

- Возможно... Впрочем, если хочешь, смотри. Но ты ВСЕ РАВНО НИЧЕГО НЕ УВИДИШЬ.

- Почему? - женщина распахнула веки и в недоумении поднесла руку к лицу. - Действительно! Ничего не вижу!

- Честно говоря, я тоже.

- Может быть, наступила ночь?

- Возможно.

- Или поезд движется по тоннелю?

- Тоже вполне вероятно.

Собеседница погладила мужчину по щеке.

- Что ж, тогда я подожду.

Вагон-ресторан отдали юбиляру с охотой. Слово свое сказали и видные гости, и деньги, выложенные самим юбиляром. На двери снаружи повесили запретные таблички, работники ресторана Дима и Верочка перешли в полное распоряжение празднующих...

- Вдумайтесь, юбилей, отмеченный на скорости семьдесят километров в час! Ей богу, в этом что-то есть.

- Жаль, что мы не на семидесятилетии...

- Типун вам на язык! Хорошо хоть Геннадий Васильевич не слышит.

- И все же скорость - это здорово!

- Прежде всего это оригинально, Ниночка. По приезду будет чем похвастаться. Да и наш юбиляр, похоже, не внакладе.

- Это уж точно! Нынешние цены кусаются.

- Да так, что кровь идет.

- А когда они не кусались, Федор Фомич?

- Ваша правда, но то, что происходит сейчас, простите меня, не умещается ни в какие рамки! Нельзя сравнивать укус мышки и волчью хватку.

- То ли еще будет, Федор Фомич! Пройдет год-два, и вспомним об акулах с драконами.

- В каком смысле?

- В кусачем, каком же еще?

- Сплюньте, немедленно сплюньте!.. Вот так. И по дереву три раза.

- Пожалуйста... Только все равно не поможет.

- Господи! Что за поколение пошло! Никакого страха. В наше время на жизнь смотрели иначе...

Юбилей протекал ровно, без эксцессов. Вполне искренне люди улыбались друг другу, с удовольствием пили на брудершафт. И как на всяком веселом сборище присутствовали обязательные посторонние. Впрочем, вели они себя довольно уверенно, и большинство гостей уже принимало их за своих. После трех часов непрерывных здравиц часть публики отсеялась, однако на общий ход событий это отнюдь не повлияло.

- Позвольте, друзья, маленький тост, - с рюмкой итальянского "Амаретто" с места поднялся представительный Федор Фомич. Кто-то услужливо зазвенел ножом о бокал. - Тост о Геннадии Васильевиче. О нем здесь говорили уже много, говорили красочно, но никто не упомянул одной черточки, весьма славной на мой взгляд, заслуживающей всяких похвал...

- Геннадий Васильевич - большой умница и талант! - пробасил кто-то.