- Черт возьми! В чем дело?

- Кажется, заехали в тоннель.

- Но где же тогда электричество? Эй, господа официанты, будьте любезны распорядиться с освещением, а то, знаете ли, совершенно ничего не видно.

- Монтер, света давай! - заблажил Семен. От его пушечного голоса Федор Фомич вздрогнул и выронил рюмку. Золотистому ликеру суждено было бездарно пропасть, впитавшись в полотняную скатерть стола.

- А мне это даже нравится. Вы чувствуете мою руку, Ниночка? Надеюсь, вы не испугались?

- Кстати! У нас же имеются юбилейные свечи! Целых шестьдесят штук!

- Свечи - это прелестно!

- Однако, какой длинный тоннель. Что-то не припомню, проезжал ли я его раньше.

- И обычно в тоннелях горят лампы, а тут стопроцентная темень.

- Может быть, мы остановились?

- Да нет же, едем...

- Кто-нибудь, зажгите спичку. Хоть осмотримся.

Федор Фомич, продолжавший стоять, машинально пошарил в карманах и достал зажигалку. Ему послышалось, что справа с шуршанием воспламенилась спичка. Он покрутил головой, но ничего не увидел.

- Странно...

Федор Фомич клацнул зажигалкой раз, другой, третий. Вероятно, кремень стерся. Не было ни искр, ни пламени. Досадливо крякнув, он пробормотал.

- Кажется, моя зажигалка того.

- В таких ситуациях спички всегда надежнее. По опыту знаю. Я ведь старый походник... Эй, куряки! Неужели ни у кого нет коробка?

- Да нет, спички есть. Только с ними тут какая-то хреновина творится. Вроде бы зажигаются, но не горят.

- Что за чушь! Как это не горят?

- А вот так не горят и все! Ой!..

И тут же последовал другой вскрик, октавой повыше.

- Что там такое?

- Жжет, дьявол!.. Я ее только что уронил.

- Так, тихо! Без паники! - складно скомандовал кто-то. - У меня что-то с глазами, но это еще не причина пугаться.

- Вот-вот! И у меня то же самое. Дырку прожег на штанах, а по-прежнему ничего не вижу.

- Может, какой-нибудь газ, мужики? Из тоннеля? Надо проверить окна. Кто там ближе к окну?..

Невидимый доброволец начал выбираться из-за стола. С грохотом опрокинулся стул. И тут разом завизжали женщины, что-то со звоном посыпалось на пол. Причитания официантов смешались с руганью мужчин. Федор Фомич ощутил, как нестерпимый жар коснулся большого пальца и, выронив зажигалку, бесславно рухнул на стул. "Ослепли, - мелькнуло у его в голове. - Выпили какой-то дряни и ослепи. Все до единого."

3

Монолог Митрофана Антоновича, начальника четвертого отделения милиции, мог утомить кого угодно. Полковник без меры увлекался историческими аналогиями, то и дело сбивался с мысли и к досаде единственного слушателя неоднократно возвращался к исходным рубежам: "так о чем мы толковали, батенька? Ага..."

Выйдя из кабинета, Александр Дыбин испытал невыразимое облегчение. Еще немного, и он подцепил бы головную боль, против которой были бы бессильны любые анальгетики. Полковник являл собой тип несносного болтуна, и, даже напрягшись, Александр не сумел бы припомнить, о чем они только что беседовали. Обилие слов далеко не всегда удобоваримо. В подобных ситуациях срабатывали защитные свойства организма, Александр впадал в некий транс, отказываясь от всяческой фильтрации слышимого.

Выйдя на улицу, он терпеливо дождался, когда освободится ближайший телефон-автомат. Двушка в готовности приплясывала на ладони, номер, по которому он собирался звонить, был оттиснут в памяти светящимся клеймом. Тем не менее, разговаривать с ним не стали. Как только он заикнулся о цели звонка, Микки поспешил прервать собеседника.

- Делаем так, старик. Перезвони еще разок, но перед последними двумя цифрами набери три шестерки.

- Это что, особой секретности линия?

- Вроде того. Лесник - это все-таки Лесник, и разговорами о погоде мы вряд ли ограничимся.