— Заходите, мисс Дженкс.

Она поднялась по бетонным ступеням. В приемной никого не было, за исключением Алекса, сидевшего в кресле у стены. Я скромно встал в угол рядом с выключенным телевизором.

Алиса остановилась перед Годвином; на каблуках она была одного с ним роста, пальто делало ее такой же полной, как и он. Вся она излучала гордыню и упрямство, ничуть не уступая доктору Годвину. — Я не одобряю то, что вы делаете, доктор Годвин.

— А что я делаю? — Он сел на ручку кресла и скрестил ноги.

— Вы знаете, о чем я говорю. Я имею в виду свою племянницу. Вы укрываете ее здесь от властей.

— Вы не правы. Я пытаюсь выполнить свой долг, а шериф — свой. Иногда у нас возникают конфликты. Но это еще не означает, что шериф прав, а я нет.

— Для меня означает.

— Ничего удивительного. Мы уже однажды не сошлись во мнениях в аналогичной ситуации. К несчастью для вашей племянницы, тогда вам и вашему шерифу удалось настоять на своем.

— Мы не причинили ей никакого вреда. Правда всегда остается правдой.

— А травма травмой. Вы причинили ей неописуемый вред, от которого она страдает по сей день.

— В этом я бы хотела убедиться сама.

— Чтобы отчитаться перед шерифом?

— Благопристойные граждане сотрудничают с представителями власти, — поучающе произнесла она. — Но я здесь не по поручению шерифа. Я приехала, чтобы помочь своей племяннице.

— Как вы собираетесь ей помогать?

— Я собираюсь забрать ее домой.

Годвин покачал головой.

— Вам не удастся помешать мне. Я занималась ее воспитанием со дня смерти ее матери. Закон будет на моей стороне.

— Не думаю, — холодно произнес Годвин. — Долли совершеннолетняя и находится здесь по собственной воле.

— Я бы хотела сама спросить ее об этом.

— К сожалению, вам не удастся ни о чем ее спросить.

Мисс Дженкс, вытянув шею, сделала шаг ему навстречу.

— Вы не Господь Бог, чтобы вмешиваться во все наши дела. Вы не имеете права принудительно держать ее здесь.

Я пользуюсь авторитетом в округе. Сегодня я провела целый день с высокопоставленными лицами из Сакраменто.

— Боюсь, что я не очень уловил вашу логику. Как бы там ни было, пожалуйста, не повышайте голос. — Годвин говорил медленно, усталым и монотонным голосом, который я впервые услышал по телефону двадцать четыре часа тому назад. — И позвольте мне еще раз заверить вас, что Долли находится здесь по собственной воле.

— Это верно. — Алекс рискнул приблизиться к линии огня. — Мы с вами не виделись. Я Алекс Кинкейд, муж Долли.

Она не обратила внимания на его протянутую руку.

— Я думаю, что ей нужно остаться здесь, — произнес Алекс. — Я и моя жена доверяем врачу.

— Мне вас очень жаль. Он и меня водил за нос довольно долго, пока мне не удалось узнать, что творится у него в больнице.

Алекс вопросительно посмотрел на Годвина. Доктор вытянул руки, словно проверяя, не начался ли дождь.

— Вы ведь по специальности социолог, — произнес он.

— Ну и что из этого?

— От женщины с вашим образованием и воспитанием можно было бы ожидать более профессионального взгляда на психиатрию.

— Я говорю не о психиатрии, а о других вещах.

— О каких же?

— Мне противно даже говорить о них. Но не думайте, пожалуйста, что я не знала о том, что происходит в жизни моей сестры.