Изменить размер шрифта - +
И вдруг он повернулся к Эйнару.
     -- Где ты взял пистолет?
     Эйнар рукой указал на яму.
     -- Наверное, этот черный уронил.
     -- Дай сюда! -- потребовал Валленброк. Эйнар, коротко взглянув на него,
спросил:
     -- С какой стати?
     -- Дай! -- повторил Валленброк.
     Эйнар отвернулся с таким видом, словно разговор этот ему надоел.
     -- Я его нашел, и теперь он мой.
     Валленброк злобно покосился на него, но промолчал.
     За последние часы ситуация изменилась--и не в нашу пользу. Лишь теперь,
когда  мы  смогли наконец  задуматься и оценить  обстановку, до  нас  дошло,
насколько плохи наши дела. У нас больше  не  осталось  концентратов, не было
спальных мешков...  Тряпье,  которое мы на себя натянули, конечно,  защищало
нас от  холода,  но  явно  недостаточно.  Холод и сырость  проникали  сквозь
прорехи, пробирали до костей; ноги у меня нестерпимо болели от усталости,  а
потом совсем окоченели, так что я их больше не чувствовал.
     --  Здесь мы  не выдержим  и дня--без  пищи, без  сна.  Спать я вам  не
советую, можно и не проснуться.
     -- Где мы? Боюсь, нам не найти дороги обратно.
     -- Я тоже.
     -- Как нам выбраться из этого лабиринта? Валленброк указал на лежавшего
юношу.
     -- Он здесь ориентируется, он и поведет нас.
     Голос  его  был тихим  и  невнятным,  он  все  еще  посасывал ароматную
палочку; видимо,  он  уже успокоился и успел оценить  и  обдумать  ситуацию.
Мысль его продолжала непрерывно  работать, решать проблемы,  строить  планы,
разрабатывать проекты. Как  много противоречивого уживалось в этом человеке:
с одной стороны, природа наградила его незаурядным интеллектом, он отличался
не   только   фундаментальными  техническими  знаниями,  но  и  способностью
критически мыслить.  И  вместе  с  тем  он умел  ценить прекрасное,  неплохо
разбирался  в  искусстве; не скажу, что мне нравилось, как он  обставил свое
жилище,  но надо  признать, это был  солидный стиль. В конце концов,  именно
Валленброк  в  предвоенные годы  возглавлял крупнейшие строительные проекты,
где  сочетались  холодный  расчет и  размах, отвечавший  тогдашней  политике
правительства.  И вместе  с тем  кругозор  его  был ограничен, побудительные
мотивы  его  деятельности --  крайне  примитивны,  особенно  эта  безнадежно
устаревшая  философия власти  и чести--столь же  плоская, как и те  призывы,
которые мы по его приказанию  передавали в эфир. Как я ни старался, я не мог
уловить у него даже намека на простые и естественные человеческие чувства; в
период  своего обучения я особенно тщательно к нему присматривался, чтобы во
всем, вплоть  до  мелочей, подражать  ему. Единственным, к кому он испытывал
привязанность, был его пес. Только сейчас я наконец-то понял, что Валленброк
психически ненормален. Как бы он трезво ни рассуждал, ему были недоступны те
человеческие  побуждения, что делают  нас  людьми.
Быстрый переход