– Я родилась в Словакии, но уже двадцать пять лет живу в Великобритании.

Зада подула на кофе и глотнула из чашки. Они сидели у большого венецианского окна с видом на Бекенэм-Хай-стрит, по которой торопливо шли под дождем люди.

– Надеюсь, у нас неофициальная беседа, без протокола? – уточнила она.

– Разумеется, – подтвердила Эрика. Народу в кафе было много. Компания женщин за соседним столиком восхищалась сумкой «Биркин».

– Четыре тысячи такая стоит, – с завистью произнесла Зада.

– Знаю. На прошлой неделе мне из Словакии звонила сестра, Ленка. Хвасталась. Муж ей купил такую сумку.

Зада вскинула брови.

– Повезло вашей сестре. И кто же у нее муж?

– Мороженщик.

– Наверно, бойко у него торговля идет, раз заработал на такую сумку.

Эрика покачала головой:

– Мороженое – лишь прикрытие. Он работает на мафию.

– А вы, значит, служите в полиции? – удивилась Зада. Чайной ложечкой она зачерпнула пенку с поверхности капучино.

– Но не в Словакии.

Зада втянула пенку с ложки в рот, затем склонила набок голову, глядя на Эрику, и, по-видимому, решила, что может ей доверять.

– Джеймс немного ввел меня в курс дела, рассказал, что мог. Кокаин на большую сумму. Его наверняка кто-то ищет.

– Это я уже поняла, – сказала Эрика. – Шесть лет занималась наркотиками в манчестерской полиции.

– Даже так? Лучше бы легализовали наркотики. В этой войне вам никогда не победить.

– Неужели? – ощетинилась Эрика. – Если бы это был легальный товар и его доставляли обычные грузовые фургоны, тогда люди вроде вас не смогли бы делать деньги.

Зада подалась вперед всем телом и ложечкой постучала по столу.

– Я не «делала деньги», Эрика. Я старалась выжить. В 2009-м мой салон красоты пошел ко дну, я потеряла дом и все свои сбережения. Мне удалось приобрести маленькую квартирку и добиться пособия. Но в моем жилище имелась лишняя крохотная комната, и мне пригрозили, что пособия меня лишат. Тогда я нашла квартирантку, которая от безысходности согласилась снимать тесную сушилку, только она в любое время дня и ночи водила к себе мужиков. Один из них чуть не изнасиловал меня в моей же собственной постели. С квартирантами было покончено, квартиру я потеряла, и мне пришлось переселиться в дешевую гостиницу. Перевозить наркотики я согласилась по одной простой причине: я оказалась в отчаянном положении. Выбор у меня был невелик: наркотики либо проституция. И я, как мне представлялось, выбрала меньшее из двух зол. Так что не судите меня строго. Никто не застрахован от неудачи, которая может поставить человека перед ужасным выбором.

Умолкнув, она откинулась на спинку стула и аккуратно смахнула с глаза слезу. Эрика вытащила влажную салфетку.

– Не надо, – отказалась Зада. С блюдца, на котором стояла чашка с кофе, она взяла маленькую салфетку и промокнула глаза.

– Ладно. Я вас слушаю, – произнесла Эрика. Она дала Заде время успокоиться, затем спросила: – Сколько ходок вы сделали?

– Три. Проглотила товар, села в самолет, доставила в пункт назначения.

– Куда?

– Два раза в Испанию. Один раз в Кюрасао. Дьявольская работа. Мне еще никогда не было так страшно. Страшно, что меня поймают; страшно, что внутри меня тикает часовой механизм. И те капсулы были огромные. Сначала я училась заглатывать толстые кольца моркови.