Пит вышел вон. Коридор так и поплыл у него перед глазами. Ему пришлось опереться о стену. Он направился к своему номеру. И замер шагах в десяти от него. Он услышал звук работающего телевизора. Услышал, как всхлипывает Барби. Как она швыряет в стену стулья.

4.

(Даллас, 22 ноября 1963 года)

На подиум нагадила собака. Стриптизерша ловко огибала кучки. Добро пожаловать в клуб «Карусель».

Копы аплодировали. Копы свистели. Копы были единственными посетителями. Для публики клуб был закрыт. Владелец клуба скорбел по Джеку. Владелец клуба сочувствовал Джеки.

Давайте скорбеть. Давайте переживем эти заморочки. Давайте выкажем немного уважения к покойному.

Ты предъявил полицейский жетон — и тебя впустили. Хозяин любит копов. Теперь ты — гость Джека Руби.

Уэйн вошел. Уэйн упомянул Мейнарда Мура. Руби усадил его за столик. Далласские копы были рослыми парнями. Наверное, дело было в высоких каблуках. В Уэйне было метр восемьдесят с лишком. Но все равно по сравнению с далласскими копами он казался карликом.

Возле подиума расположились музыканты. Саксофон и ударные. На подиуме раздевались две стриптизерши. Блондинка была похожа на Линетт. Брюнетка — на Дженис.

Мур опаздывал. В клубе было шумно. Музыканты наяривали «Ночной поезд». Уэйн прихлебывал «Севен-ап». Музыка беспокоила его. Барабанные соло рисовали в его мозгу картины.

Раз-два — он убивает Уэнделла Дерфи. Три-четыре — подбрасывает ему пистолет.

Мимо шмыгнула стриптизерша. На ней были крошечные трусики, усыпанные стразами, — была видна поросль на бритом лобке. Какой-то коп ухватил ее за трусики. Она качнулась в его сторону.

Руби возился с посетителями. Высыпал окурки в мусорный бак. Убирал объедки. Прогонял собак с подиума. Разливал бухло. Подносил зажигалки к сигаретам. И ныл, ныл.

Какой-то ублюдок шлепнул его любимого президента. Битник, мать его. У него сбежала бухгалтерша. Ночью сбежала. Она отсосала ему. А его друзьям отсосать отказалась.

Он задолжал по налогам. Арден обещала помочь. Арден была шустрая баба — лгунья и воровка. Арден соврала насчет адреса. Битник пристрелил его героя.

Вошел Мейнард Мур. Он радостно приветствовал собравшихся. Восторженно завопил, снял шляпу и подбросил ее в воздух. Ее подхватила какая-то стриптизерша.

Мур подошел к Руби. Руби поморщился. Подскочил песик. Мур подхватил и поцеловал его. Потрепал за хвостик.

Руби снова поморщился: пацан — ну ты даешь! Мур отпустил пса и занялся Руби. Дал ему тычка, потянул за мезузу, сбил с него шляпу.

Уэйн наблюдал. Мур сдавил Руби. Дернул его за галстук. Потянул и отпустил его подтяжки. Пихнул в грудь. Руби скорчился от боли. Руби налетел на автомат, торгующий презервативами.

Мур выругал его. Руби достал носовой платок и вытер пот со лба. К нему подошел Уэйн. Уэйн остановился совсем близко от Мура.

— Пит в городе. Кое-кому очень не нравится то, что ты знаешь, так что тебя могут кое о чем попросить.

Уэйн откашлялся. Мур обернулся. Руби сжал цепочку от амулета-мезузы.

Мур улыбнулся:

— Уэйн, это Джек. Он — янки, но мы его все равно любим.

У Мура были какие-то неотложные дела. Уэйн сказал: о’кей. Хрен с ним — Уэнделл Д. может и подождать.

На дороге было пустынно. Дул легкий ветерок. Мур ехал на своей гражданской тачке. «Шеви» 409-й модели — все лакировано и отполировано, вплоть до выхлопных труб, — неслась по шоссе Стеммонс.

Уэйн ухватился за приборную доску. Мур прихлебывал водку из горла. Выхлоп у автомобиля был жуткий.

Вопило радио. Какой-то проповедник разорялся: «Джон Ф. (что значит, „фуфло“) Кеннеди поклонялся Красному Папе.