И все стало по-настоящему.

У Мура был маленький запасной пистолет. У Мура был обрез. Местный коронер ходил у него в должниках. Он должен был подделать экспертизу огнестрельных ранений.

У Уэйна пересохло во рту. У Уэйна мурашки побежали по телу. У Уэйна аж яйца сморщились.

Они снова сели в машину. Заехали в самое сердце Черного города. Добрались до домика Лидди — там было пусто. Лидди, где же ты?

Притормозив у ближайшего таксофона, Мур набрал диспетчерскую и навел справки о Лидди Бейнс — приводов за ней не числилось, в розыске она не состояла. И машины у нее не было.

Они приехали на пересечение Тридцать восьмой и Клиффорд-авеню. Сплошь мусорные кучи да остовы брошенных автомобилей. Винные магазины и станции переливания крови. Мечеть Мухаммеда номер двенадцать.

За складским помещением кое-что сразу бросилось в глаза: яркий свет фонарей, склоненные лица, расстеленное на земле одеяло.

Какой-то толстяк кидал кости. Плотный парень хлопал себя по лбу. Тощий типчик считал наличные.

Мур бросил машину на Восемьдесят второй. Мур прихватил обрез. Уэйн достал свою пушку. Мур заткнул уши берушами.

— Если он там, арестуем его. Потом вывезем на окраину и там разберемся.

Уэйн попытался что-то ответить. Но ему сдавило горло. Он что-то пискнул. Мур подмигнул. Мур хихикнул.

Они пошли. Они нырнули в тень. Они пригнулись. Воздух стал сухим-сухим. Земля качнулась. Уэйн едва не упал.

Они подобрались ближе. Уэйн услышал оживленную беседу. Уэйн увидел Уэнделла Дерфи.

Ноги окончательно перестали его слушаться. Он споткнулся. Пнул носком банку пива. Игроки тут же вскинулись:

— Че-го?

— Кто это еще?

— Мама, это ты?

Мур прицелился и выстрелил. Мур попал в троих. Расстрелял их ноги. Продырявил одеяло. Раскидал банкноты.

Грохотали ружейные выстрелы — двенадцатый калибр — на пике децибел.

Уэйна накрыла шумовая волна. Волна оглушила Уэйна. А порох лишил его способности видеть. Мур попал в мусорный бак. Ублюдок слинял.

Уэйн протер глаза. Зрение частично вернулось. Игроки завопили и бросились врассыпную. Уэнделл Дерфи улепетывал что было духу.

Мур прицелился — слишком высоко. Мур расстрелял стену. Завизжали, отскакивая, пули. Они сбили с Дерфи шляпу. Изрешетили ленту на тулье. Отстрелили перо.

Дерфи побежал. Уэйн — за ним.

Он прицелился вверх и вперед. Дерфи прицелился, обернувшись назад. Оба выстрелили. Вспышки осветили пространство. Застучали по стене пули.

Уэйн все видел. Уэйн все чувствовал. Но ни хрена не слышал.

Он выстрелил. И промазал. Дерфи выстрелил. И тоже промазал. Вспышки у дула. Ощутимые звуковые волны. Но ни одного мало-мальски слышанного звука.

Они бежали. Они остановились. И дернули с новой силой.

Уэйн выстрелил шесть раз — опустошил барабан револьвера. Дерфи выстрелил восемь раз — разрядил обойму.

Пальба прекратилась. Темно. Никаких путеводных огней…

Уэйн споткнулся. Оскользнулся. Упал. Шлепнулся на землю. Лицом в грязь. Он чуял порох. Уткнулся носом в ноябрьскую жижу и сигарные окурки.

Он перекатился на спину. И увидел полицейские мигалки. Вертящиеся вишнево-красные огоньки. Две патрульные машины — позади него — «форды» далласского полицейского управления.

Он услышал голоса. Поднялся. Отдышался. И побрел назад. Его ботинки скрипели. Он это чувствовал.

Там стояли копы. И Мур с ними. Игроки лежали, распластавшись на земле. Они были скованы по рукам и ногам — словом, хана ребятам.

Разодранные штаны. Ожоги от дроби и пулевые раны — до кости. Они рвались и извивались. Уэйн даже услышал приглушенные крики.

Подошел Мур. Мур что-то сказал.